Рома кивнул. Дед Миша теперь не давал ему покоя – как так могло получиться, что он, рассказывая страхи про оборотней, тем не менее, особо не переживая, спокойно отлучается из деревни в одиночку, да еще и в такую даль?
- И связь у него, похоже, есть, - вслух сказал Рома.
- Чего? – переспросил Паша, на мгновенье оторвав взгляд от дороги.
- Я о своём, - отмахнулся Рома. – Открой люк!
Водитель нажал кнопку, и верхний люк сдвинулся назад, открывая выход на крышу. Рома надел защитные очки на глаза и, прихватив автомат, высунулся наружу. Ветер задувал за воротник, и про себя Рома отметил, что в своем лёгком костюме в таком положении он долго не продержится. Спустился вниз:
- Паша, у тебя тут какая-нибудь куртка есть?
- Найдется.
Он остановил машину, и они оба вышли на дорогу. Благо, что это была окраина небольшого поля, и открытая местность позволяла издалека узреть любую опасность. Проверив крепление прицепа, Паша открыл багажник и передал Роме старый военный бушлат, который был на три размера больше Ромы, но совершенно впору самому водителю.
- А вы откуда к нам приехали? – спросил Паша, закрывая дверцу багажника.
- Из краевой столицы, - ответил Рома. – Честно.
- Там-то знают о нашей беде?
- Знают, - кивнул Рома. – Ждут от нас донесений, чтобы предпринять какие-то меры.
- Предпримут, как же, - горестно произнес Паша. – У Васьки на днях жена пропала, а раньше - сын. Я бы рвал этих тварей!
- Предпримут! Три дня назад такой же монстр напал на губернатора, так что теперь ими занимаются те, кому надо.
- И что губернатор? – спросил Паша, когда они уже сели в машину.
- А что ему будет? Сегодня-завтра уже должен превратиться в вирмона, - Рома улыбнулся. – Даже боюсь представить, что из этого выйдет. Хотя, наверное, во внутренней политике региона решительным образом ничего не изменится…
Вдруг Рома подумал, что уже не испытывает того запредельного мистического ужаса, какой забивал его сознание с момента принятия решения о поездке сюда. Сейчас, когда опасность практически полностью прояснилась и обозначились её основные контуры возможностей и слабостей, и особенно после того, как он увидел, что с ней можно бороться, он почувствовал некое психическое успокоение. По собственному опыту Рома знал, что зачастую страх – это лишь то, что рисует человеку его собственное воображение, основанное или на ранее полученном опыте, или под влиянием искаженной информации, поступающей в мозг извне. Страх – это неведение. А человеческому сознанию свойственно заполнять пустые места – заполнять тем, что ему ведомо, или что он может предположить из своего опыта. И так всегда получается, что надумать можно огромную гору, а реальность оказывается пшиком. И как только мнимая опасность проясняется и появляется убедительная реальность, страх обычно исчезает. Это как в бою, - подумал Рома, - когда ты не знаешь силы противника, его расположение, возможности оружия и характер намерений – ты представляешь самые худшие для себя варианты. Но как только начинается бой, и в ходе боя начинают выявляться все эти характеристики врага, то в большинстве случаев у подготовленного человека страх вытесняется желанием победить своего противника! И тогда ты уже принимаешься за свою работу с холодной головой и трезвым расчетом! И только постоянным навязыванием своей воли, своими активными действиями разрушая планы врага, вторгаясь в его «зоны безопасности», ты можешь рассчитывать на полное его сокрушение.