– К вам гость, – проговорил он по-русски.
Рядом с ним Амалия увидела высокого седоватого брюнета пятидесяти с лишним лет в военном мундире, но вовсе не незнакомец привлек ее внимание, а человек, который держался чуть позади. Когда он поднял голову, Амалия мгновенно его узнала. Это был Тревор Уортингтон, он же виконт Пьер де Ботранше, он же агент Хамелеон.
– Добрый вечер, господин генерал, – промолвил Осетров, поднимаясь с места. – Рад вас видеть… Вы уже знакомы с баронессой Корф?
– Понаслышке, если можно так сказать, – ответил Дассонвиль, и, когда Амалия увидела, как он улыбается, она сразу же поняла, что справиться с таким соперником будет крайне непросто. Кто-то из журналистов, желая польстить генералу, однажды написал, что у него стальной профиль и мужественная челюсть, и с той поры к нему приклеилась кличка «стальной профиль». У баронессы Корф мелькнула мысль, что Дассонвиль хорошо смотрелся бы на открытках с подписью «Наши доблестные генералы», если бы занимаемое им положение позволяло такой градус публичности. Конечно, Дассонвиль был таким же человеком из плоти и крови, как и любой другой, и все же малограмотный подхалим-репортер оказался в чем-то прав: в генерале и в самом деле чувствовалось стальное начало. Можно было только посочувствовать тому, на кого Дассонвиль по какой-то причине решил бы ополчиться.
Впрочем, несмотря на свой стальной характер, генерал все же поцеловал Амалии руку самым что ни на есть учтивым образом и даже сказал несколько любезных слов.
– Это мсье Дюбуа, – добавил Дассонвиль, кивая в сторону своего спутника. – Надеюсь, вы не будете возражать, если он будет присутствовать на нашей встрече.
Мсье Дюбуа, который уже успел где-то оттереть загар капитана Уортингтона, а также избавиться от его шрама, церемонно поклонился. По правде говоря, больше всего Амалию интересовал вопрос, как он ухитрился заодно избавиться от двух пуль, которые она в него всадила.
– Кажется, мы уже встречались с вами, мсье Дюбуа, – уронила она со значением. – Вы очень напоминаете мне одного известного дуэлянта… виконта Пьера де Ботранше.
По блеску глаз Осетрова она поняла, что намек не прошел мимо него.
– А также, – продолжала Амалия безмятежно, – вы до ужаса похожи на одного английского капитана… некоего Тревора Уортингтона.
– Надо же, какое удивительное совпадение, – отозвался агент Дюбуа сипловатым голосом, совершенно не похожим на звучный тенор капитана. – По правде говоря, госпожа баронесса, я не знаю по-английски ни слова.
– Ступайте, Федор Сергеевич, – вполголоса сказал Осетров своему агенту. – Но далеко не уходите.