– Передайте господину Осетрову, что я весьма ценю его содействие.
От баронессы Корф не укрылось, что Виктор Иванович немного замешкался.
– Меня просили также узнать у вас, сударыня, не получали ли вы от Сергея Васильевича каких-либо известий, – промолвил наконец Елагин.
Амалия покачала головой:
– К сожалению, нет.
Когда Виктор Иванович ушел, она взяла пакет, вытряхнула фотографии на стол и, разложив их по годам, стала внимательно рассматривать. Вчера Амалия попросила Осетрова прислать ей все известные публике снимки виконта Пьера де Ботранше. Когда резидент поинтересовался, зачем они ей нужны, она дала понять, что собирается навестить его в пиренейском замке и хочет как следует подготовиться. Однако на самом деле Амалия преследовала совсем иную цель.
Вот групповой снимок во дворе замка: Пьер де Ботранше, которому лет 10–12, стоит среди родственников. Он еще ребенок, но выражение лица у него замкнутое, отчужденное, словно он ждет, когда закончится глупая съемка и можно будет вернуться в свой мир, к любимым книгам и химическим опытам.
Вот портрет, сделанный в Париже у профессионального фотографа. Пьеру 21 год, судя по дате на обороте. Вероятно, фотограф счел модель малоинтересной, потому что сосредоточился на том, чтобы преподнести в наиболее выигрышном ракурсе модный костюм. Его покрой, а также галстук, часы и великолепно начищенные ботинки призваны свидетельствовать, что перед вами не какой-то там босяк, а сын уважаемых родителей. Лицо по-юношески округлое, еще не одутловатое, усы несерьезные, солидности не добавляют, зато очки Пьеру идут.
Еще два фото сделаны, когда виконту было 25 и 29 лет. Здесь он уже с бакенбардами, оба раза снят на общем плане и оба раза у него обманчиво покорный вид человека, который ждет не дождется, когда фотограф закончит свою работу. Больше снимков в пакете не было.
Присланные Осетровым фотографии позволили Амалии окончательно оформить ее версию. Итак, жил-был виконт Пьер де Ботранше, который интересовался химией, и дожил он как минимум до 29 лет. По причине своего слабого здоровья он вел затворнический образ жизни вдали от Парижа, и когда виконт скончался (скорее всего, от болезни), некто на самом верху принял решение не предавать его смерть огласке. Пусть считается, что виконт жив, здоров и работает на благо Франции над сверхсекретным проектом «Красная луна». На случай, если виконту все же приходилось показываться на публике, был подготовлен двойник, который играл его роль.
«И как он ее играл! – думала Амалия с невольным восхищением. – Ладно волосы – парик, конечно… наклеенные бакенбарды и нарисованная родинка на шее… одутловатое лицо – подумаешь, большое дело вставить тампоны за щеки… Но сгорбленная спина! И этот застенчивый взгляд из-под очков… Понятно, почему мне было не по себе в присутствии Тревора – я же довольно близко видела лжевиконта, когда мы ехали по Булонскому лесу… Конечно, я не узнала его в громогласном напористом Уортингтоне – и никто не узнал, – но подсознательно я все же чувствовала, что что-то не так…»