Спальня мадам де Вальми сообщалась с маленькой гостиной, где мадам обычно проводила утро. Я прошла через эту комнату, оставив дверь открытой нараспашку.
Комната утопала в мягком свете. Повсюду кружева, элегантная мебель в стиле Людовика XVI, на туалете поистине сказочное сияние серебра и хрусталя. Рядом с дверью в ванную находилось огромное венецианское зеркало, поддерживаемое на обтянутой шелковыми шпалерами панели усилиями целого сонма серебряных ангелочков.
Я встала перед зеркалом. Длинные занавеси на окнах, отражавшиеся в стекле, были из розовых кружев. Прекрасный фон. Когда я двигалась, серебряные нити в складках моей белой юбки мерцали и переливались, словно солнечные лучи, проходящие сквозь прозрачное облако тумана.
Помню, я подумала о том, что Золушка теперь уже не может не прийти на бал. А что будет в полночь?
Я нетерпеливо отогнала от себя эти мысли. Какая же я дура, что все еще не могу расстаться с глупой сказкой! Я уже достаточно обожглась!
Кто-то подошел к дверям гостиной. Наверное, Берта принесла мне новые серебряные туфельки.
– Входите сюда. Я уже кончила, – позвала я ее и состроила себе гримасу в зеркале. – Мне несут хрустальные башмачки. Какого черта! Все равно ведь ничего не выйдет…
Быстрые шаги в гостиной. Голос Рауля произнес:
– Элоиза, вы меня звали?
Потом он увидел меня и неподвижно остановился в дверях спальни.
– О… привет, – сказал он, немного задыхаясь, словно поднимался по лестнице бегом.
Я открыла рот, чтобы ответить ему, потом глотнула воздуха и сжала губы, потому что не смогла бы сказать ни слова, даже если бы очень постаралась. Должно быть, у меня был вид школьницы, которую застали за чем-то недозволенным. Я почувствовала, что краснею.
Неловко подобрав свою пышную юбку, я пошла к двери, которую он все еще загораживал.
Но Рауль не уступил мне дорогу. Он просто прислонился к дверной раме и ждал, словно собирался оставаться в таком положении весь вечер.
Я нерешительно шагнула к нему и остановилась.
– Не убегайте. Дайте на вас посмотреть.
– Я должна. Я хочу сказать, что было бы лучше…
– Сабинянка, – сказал он очень мягко и ласково, и его смеющийся тон заставил меня покраснеть еще сильнее и поднять на него глаза.
Не помню точно, что случилось потом. Кажется, он немного подвинулся и произнес:
– Ну хорошо. А теперь скажите: вам и в самом деле хочется сейчас убежать?
А я, кажется, с великим трудом сумела выдавить из себя «нет», а потом «Рауль»; тут его плечи оторвались от двери, словно какая-то сила толкнула его вперед и заставила мгновенно преодолеть разделяющее нас расстояние. Он обнял меня, его губы прижались к моим с немыслимой, пугающей силой – и все же этот поцелуй был именно таким, каким представлялся мне в самых заветных мечтах.