– Мы остановимся на постой и проведем ночь в этом оазисе, – информирует сирийский генерал своих ценных подопечных. – Покажете, где разбить полевой госпиталь. Рекомендовал бы лазарет разместить на площади, а палатки для жилья – в пальмовой роще. – Кажется, он ждет их распоряжения, хотя все уже давно запланировано. – Со стороны дороги мы поставим наши две фуры, перед ними – танки и боевые машины, а ракетные установки – вон на том холме. – Он показывает пальцем, а у людей, не привыкших к солдатской жизни и не осведомленных в военном деле, от страха волосы встают дыбом. – Минутку отдохните, покурите, поговорите, выпейте чаю, а через час сможете принять первого пациента.
Наблюдатели ООН, а также высокого ранга военные консультанты из стран коалиции, которая должна восстановить в Сирии мир, смотрят на все это равнодушно. Кажется, что они издали оценивают старания, приготовления и профессионализм сирийцев. Оказывается, самолет, кружащий над их головами, принадлежит частям правительственных войск, осматривающим территорию и обеспечивающим их безопасность. Все немного расслабляются, потому что смогут наконец подышать свежим воздухом после езды в бронированной машине, в которой можно получить клаустрофобию. Но как только доктора выходят, понимают, что у них будет много работы и их ждет бессонная ночь.
– Вы надолго тут остановитесь? – Деревенская женщина, завернутая в традиционный бедуинский длинный кусок материи в бордово-серую полоску, смотрит на Карима с надеждой. – У нас много больных… – Она замолкает. – Очень много. Осмотрите их? – спрашивает она, волнуясь.
– Конечно! Вы знали, что мы к вам приедем?
– Откуда? Нас никто ни о чем не информирует. Даже о том, что на нас будут сбрасывать бомбы с газом, после которых люди задыхались и падали без сознания, – говорит она с глубоким сожалением и нескрываемой злостью.
– Здесь тоже применяли химическое оружие? – спрашивает Карим шепотом. – Мы видели по дороге разбомбленные города, поэтому догадались, что тут шли регулярные военные действия между оппозицией или джихадистами и правительственными войсками. Это правда?
– Правда выглядит совершенно иначе, – поджимает сморщенные губы женщина. – Вначале нас душили газом, потом, чтобы уничтожить следы, начали сбрасывать бомбы.
– С нами представители ООН. Могли бы мы взять пробы?
– Это меня не касается! – Бедуинка не робкого десятка. – Будете тягать по судам, писать чушь собачью в ваших газетах и спорить, – нашей судьбы это все равно не изменит. Я потеряла двух сыновей на войне, а невестка и ее дети были отравлены и до сих пор не оправились. Только это для меня важно! – восклицает она, вскидывая руки вверх.