Вскоре на место происшествия приехала скорая помощь. Прибыли также следователь, полиция, представители Комитета по поддержке добродетели и борьбе с грехом, пресса и семьи учеников, участвовавших в драке. Плачущие матери ждали снаружи, за стеной. Они не могли переступить порога школы для мальчиков. Фейсал появился одним из первых, потому что разведка мутаввов действовала быстрее всех. Он только взглянул на своего шокированного сына, тут же схватил его под руку и потянул через толпу к выходу. Никто не преградил им дорогу, видя черную пелерину с золотистой окантовкой – униформу высокопоставленных чиновников.
Самир и Аднан были арестованы и посажены в тюрьму строгого режима. Никого не интересовало, что они были еще несовершеннолетние. Их родители не могли с ними даже увидеться. Во время допросов не присутствовал никто из взрослых, а парням не были предоставлены государственные адвокаты. После молниеносного процесса им была присуждена высшая мера наказания – смерть через публичное отсечение головы на площади в Эр-Рияде. Не помогло ни вмешательство защитников прав человека, ни возмущение общества, ни критические статьи в саудовской и международной прессе, ни иностранное давление. Наконец отцы парней, которые были профессиональными военными высокого ранга, нашли доступ к самому королю и отослали ему петицию с просьбой о помиловании. Дело отложили, но в королевстве не было и речи об освобождении из тюрьмы строгого режима или хотя бы о переводе в лучшие условия. Карим молил своего отца о помощи, но тот только смотрел на него, с презрением поджимая губы. Наконец Фейсал выдал все, что думал по этому поводу:
– Радуйся, что ты не рядом с ними. Сам видишь: Аднан ничего не сделал, а разделил судьбу товарища. Мне дорого стоило тебя выгородить, поэтому заткни пасть и занимайся своими делами.
* * *
Отец Карима благодаря связям перевел его в американскую школу в Эр-Рияде. Для парня не было ничего хуже, так как школа эта была символом всякого рода испорченности и разврата. Фейсал не хотел отправлять сына за границу и постарался поместить его туда, прекрасно зная, что это за образовательное сообщество и что там происходит. Он осознавал, что никто никогда туда не сунется и не вмешивается. В этой школе не было никакого контроля нравственности и религиозности, ведь американцы – это союзники и саудовцы должны дать им хотя бы немного свободы. Там все происходило за четырехметровой оградой, а чего глаза не видят, того сердцу не жаль.
Красивый смуглый полуазиат, прекрасно знающий английский, легко освоился в новой среде, участвуя в молодежных вечеринках у молодого принца или в американском городке. За закрытыми дверями пить алкоголь – это нормально. Вино, местное и импортное пиво. Часто молодежь также жевала жвачку из индийской конопли и курила марихуану. Карим не мог не удивляться всему, с чем столкнулся впервые в жизни. Почему ровесники в американской школе с подобной программой обучения, с теми же самыми мечтами и проблемами могут жить в таком свободном и радостном мире? Почему они могут танцевать, а саудовцам музыка запрещена и считается грешной? Почему им можно обнимать девушек, которые – о чудо! – носят мини-юбки и блузки с короткими рукавами? Почему не вызывают возмущения их громкий смех, шутки и ругань? Много подобных вопросов возникало тогда в его голове. Вначале он не находил ответа, но, будучи умным молодым человеком, быстро пришел к единственному логическому выводу: саудовцы сами делают из своей жизни ад.