В уголках глаз Марыси собираются слезы, но она старается взять себя в руки.
– Но Карим влюбился в тебя без памяти. И он любит твою дочь, как свою собственную. Ты заберешь у него двух самых дорогих его сердцу людей.
– Но, оставшись с ним, я только продлю агонию. Он сам, в конце концов, тоже ничего не хочет делать. Не старается оживить наши отношения, отодвинулся и спрятался за ширмой работы и обязанностей. Ведь можно куда-то вместе пойти: в ресторан, в часть для семей, в торговый центр на шопинг. Поехать за границу, хотя бы в соседний Бахрейн, и подышать воздухом свободы. Он ничего не делает для того, чтобы спасти нашу любовь, но все для того, чтобы ее убить.
– Таков он и есть, скрытный и замкнутый в себе, – подтверждает Крыся, которой обидно слышать это. – На лице его эта проклятая азиатская улыбочка, хотя сердце обливается кровью.
– У них так принято, – добавляет она, чтобы немного утешить расстроенную женщину.
– Когда-то он не был таким, но теперь у него все смешалось в голове… Он стал ревнивым, везде видит толпы поклонников. Это невозможно выдержать! – повышает голос молодая женщина.
– Что ж, Марыся, не сердись на меня за такой откровенный разговор, – обнимает ее Крыся, чувствуя дрожь ее тела под мокрой от пота блузкой. – Я тебя не критикую, не осуждаю, а хочу помочь. Я очень тебя люблю, помни, что ты всегда можешь на меня рассчитывать. Я тебя поддержу в любой ситуации…
– Даже если скажу, что ухожу от Карима? Даже когда захочу на него пожаловаться и осудить? – спрашивает она: больнее всего ей от того, что полька, сколько бы ни старалась, всегда будет на стороне Карима, ведь он ей как сын, а она только невестка, чужая.
– Даже тогда. Ты всегда можешь ко мне прийти. Помни, что я твоя подруга, и никогда в жизни не думай, что я необъективна, – уверяет ее Крыся, словно читая мысли Марыси, а у той становится теплее на сердце. Она опускает голову, прижимается к женщине и выплакивает всю печаль на ее груди.
– Саида Кристина! Госпожа Кристина! – Без стука ни с того ни с сего в маленький домик поляков влетает саудовка в черной абае, наброшенной на докторскую униформу. На голове у нее – зеленая шапочка, из-под которой виден небольшой белый платок, закрывающий волосы и шею, а на лице – септическая маска.
– Ой! Попала как кур в компот, – говорит она, видя двух заплаканных обнимающихся женщин, а те неожиданно взрываются смехом.
– Как кур во щи, дорогая моя полиглотка, – утирает Крыся свои голубые глаза. – Хорошо, что пришла. Я давно о тебе рассказывала своей подруге и очень хотела, чтобы вы познакомились.