Срам отшатнулся, а Топтун, Мопси, Пепси и Фрито в один голос воскликнули:
— Гельфанд!
Старик, волоча ноги, вступил в комнату и, избавившись от камуфляжа, явил присутствующим знакомый облик целителя-чудотворца и карточного артиста.
— Что ж, это я, — признал Маг, сокрушенно выдергивая из волос застрявшие в них нитки. Затем Гельфанд обошел путешественников, наградив каждого крепким рукопожатием и электрическим шоком, для каковой цели он неизменно таскал с собой миниатюрное разрядное устройство, пряча его в ладони.
— Ну-ну, — повторял Гельфанд, — вот мы и опять оказались вместе.
— Я предпочел бы оказаться в толстой кишке дракона, — сказал Фрито.
— Надеюсь это еще при тебе? — спросил, уставясь на Фрито, Гельфанд.
— Ты имеешь в виду Кольцо?
— Тише, — громовым голосом потребовал Гельфанд. — Не упоминай о Великом Кольце ни здесь, ни где-либо еще. Если шпионы Сыроеда дознаются, что ты, Фрито Сукинс, гражданин Шныра, владеешь Единым Кольцом, все будет потеряно. А у него везде есть шпионы. Девять Черных Всадников снова рыщут повсюду, и кое-кто уверяет даже, будто встречал на дороге Семь Смертных Грехов, Шесть Знаков «Вход Воспрещен» и Троих В Лодке, считая сюда и собаку. Даже у стен ныне имеются уши, — добавил он, указывая на две огромных ушных раковины, торчавших из-под каминной доски.
— Значит, никаких надежд не осталось? — задохнулся Фрито. — И повсюду нас подстерегает опасность?
— Кто может знать об этом? — ответил Гельфанд и всем показалось, будто некая тень прошла по его лицу.
— Я, впрочем, мог бы кой-что добавить, — добавил он, — но мне показалось, будто некая тень прошла по моему лицу.
И добавив это, он погрузился в показавшееся всем странным молчание.
Фрито заплакал, но Топтун склонился к нему и похлопал его по плечу, успокаивая.
— Не надо бояться, милый хоббот, я всегда буду с тобой, какая бы нам не досталась доля.
— И я тоже, — сказал Срам и заснул.
— И мы, — зевая, сказали Мопси и Пепси.
Но Фрито был безутешен.
Когда хобботы пробудились, оказалось, что Гельфанд с Топтуном куда-то ушли, а сквозь леденцовые окна смутно светит луна. Они уже доели занавески и начали стаскивать с ламп абажуры, но тут явился облаченный в тончайшую марлю Гарфинкель и повел их к уже знакомому хобботам бараку. Обширное это строение было ярко освещено, и летящее из него бругага разгоняло ночную тишь. При приближении хобботов, в бараке вдруг замолчали, а затем воздух пронзил печальный звук носовой флейты, напоминающий скрип мела по школьной доске.
— За что же это они свинью-то так мучают? — спросил, затыкая уши, Срам.