Машина с шашечками и Федькой Моргуновым, действительно, стояла у подъезда. Шура плюхнулась на сиденье рядом с Федькой и сказала:
– Привет!
Необходимо отметить, что после пробежки по лестнице, Шура слегка запыхалась.
– Привет, – ответил Федька, разглядывая Шуру, потом добавил: – Шурик, для практически лысой девушки ты очень долго собираешься к выходу.
– Прошу прощенья, – сказала Шура. – Я опоздала всего на пять минут.
– На десять. Правда, мы еще, как воспитанные люди, приехали чуть раньше.
– Сами виноваты.
– Можно я форточку открою? – жалостно попросил водитель. – Уж больно, девушка, у вас духи ядреные.
– Хорошие у меня духи, – буркнула Шура. – Французские. Сейчас выветрятся. Это я просто прямо перед выходом сбрызнулась.
– Шурик! А я думал, что ты в них искупалась. Но духи хорошие. Дай-ка нюхну еще. – Федька уткнулся носом в Шурину шею и засопел носом. Шуре стало щекотно от его усов, и она захихикала.
– Открывайте, – разрешила она водителю. – Раз вы не токсикоман!
– Я таксиман. – водитель завел машину.
Всю дорогу до музея Шура балдела от того, что рядом с ней сидит Федька. Вернее не просто Федька, а мощный красивый мужик, которого она, оказывается, знает с детства. Волосы Федька на этот раз в косы не заплел, а забрал в хвост. Только это был не конский хвост, как у Шуры в детстве, а сложное сооружение. Вроде бы, на первый взгляд, и небрежное, но в целом, наверняка, хорошо продуманное. Отдельные, вьющиеся пряди как бы выбившиеся из этого хвоста периодически падали Федьке на лицо и он заправлял их за уши. Может быть, если бы это был не Федька, то Шура бы уже обхохоталась и как Эльвира Викентьевна излилась бы ядом по поводу этой прически. Но Шура все время помнила маленького решительного Федьку своего детства и ей нравились все произошедшие с ним перемены. И прическа нравилась, и усы, и плечи, и большие руки, и длиннющие ноги с круглыми коленями, которые плохо умещались на заднем сиденье такси. Ему бы сесть впереди с водителем, да отодвинуть кресло. Но нет, он гнездился сзади рядом с Шурой и, наверное, от того, что там было так мало места, все время касался ее своим коленом. Короче, выходить из машины у музея Шуре совсем не хотелось.
Однако, и в музее Шуре тоже очень понравилось. Ведь они ходили от экспозиции к экспозиции, держась за руки, а иногда Федька нежно обнимал Шуру за талию. Так что Шура практически и не запомнила ни народов Севера, ни индейцев. Она могла бы бродить по этому музею бесконечно, но Федька проголодался и объявил об окончании осмотра.
– Ну, куда? – спросил он, когда они вышли на улицу. – В Макдональдс за вредной американской едой? Биг Маки, пончики и картофель фри?