По поводу дневной атаки то, что мы ее отбили, ничего не доказывает. Русские за нас еще как следует, не брались! Взрыв моста и атака стрелковой роты — только наскок, разведка боем и не более того. Русские сейчас примут все меры, чтобы не выпустить нас из "мышеловки". Зря, что ли их снайпера из леса выбивают наших солдат, что неосторожно показываются им. К мосту даже близко подойти нельзя, а скоро сюда подойдут их танки, и это будет наш конец.
— Ты хочешь вступить в переговоры с русскими до начала их атаки? Прямо сейчас?
— Нет. Утром. После возвращения разведчиков из поиска и только после оценки их сведений. Кроме того хочу услышать решение нашего "мудрого" дивизионного командования. И только после этого принять решение о переговорах. Пока же пусть наши доблестные солдаты продолжают закапываться в землю и укрепляют оборону.
Я надеюсь, у тебя нет желания действовать в соответствии с известной фразой генерала Камбронна — примкнуть штыки, расправить триколор и с пением "Марсельезы" героически идти на верную смерть?
— Это конечно красиво, но я еще хочу пожить! Альбер, ты не боишься, что немцы обвинят нас в трусости и предпримут действия по нашему смещению?
— Нет. Во-первых, у них тут нет сил чтобы это сделать. Согласись, что 44 человека против нашей тысячи будет выглядить несколько комично. Я уже предпринял некоторые шаги. В результате которых, я надеюсь, мы сможем блокировать любые действия немцев. Во-вторых, мы на своих постах в безнадежной ситуации просто обязаны принять меры к сохранению жизней доверенных нам людей. А у нас сейчас как раз такая ситуация и сложилась.
— Меня беспокоит капитан Демессин и его 11 рота. Там много эльзасцев. Они могут вмешаться в процесс переговоров о сдаче.
— Согласен. Отправим их восстанавливать мост и захватывать плацдарм на том берегу. Пусть русские снайпера поупражняются. Заодно обеспечат работой капеллана де Люпэ.
— Русские после нашей сдачи в плен могут обвинить нас в военных преступлениях — уничтожении "Bandenhelfer" ("пособник бандитов") и "Bandenverdächtige" ("подозреваемый в связях с бандитами") из числа местных жителей.
— Могут, но я не боюсь их обвинений. Мы лишь выполняли приказы...
* * * * *
Дверь сарая вновь распахнулась, и снаружи послышался голос давешнего унтера.
— Ходить можешь? Тогда иди на прогулку, в уборную.
До этого Виктору как то не хотелось "до ветра", но после слов унтера словно прорвало, и он почти вприпрыжку побежал в указанном направлении к "нужнику". Часовой с карабином наперевес не препятствовал, молча, шел следом. Когда все "дела" были завершены, так же молча, часовой сопроводил сержанта обратно к сараю, у которого поджидал унтер. В лунном свете на его мундире тускло мерцал "Железный крест" 2 класса и штурмовой знак.