Роланд не был от природы находчивым молодым человеком, но в такую критическую минуту даже малый ребенок сообразил бы, как поступить. У стены напротив стоял большой гардероб, и его дверца оставалась гостеприимно распахнутой. В стремительности, с которой Роланд юркнул туда, его дядя Джозеф, без сомнения, усмотрел бы еще одно доказательство его крольчатности. Он как раз залег позади плотной шеренги висящих костюмов, когда в комнату вошел сэр Клод.
Роланд обрел небольшое утешение – а в тот момент он крайне нуждался в утешении, пусть самом маленьком, – обнаружив, что гардероб весьма вместителен. И, что было даже еще лучше, поскольку у него не хватило времени закрыть за собой дверцу, гардероб этот обильно заполняли пиджаки, смокинги, пальто, плащи и брюки. Сэр Клод Линн, видимо, принадлежал к тем предусмотрительным людям, которые, отправляясь погостить за городом, захватывают с собой одежду на все предвиденные и непредвиденные случаи жизни. И Роланд, хотя и порицал пристрастие к пустому щегольству, о котором свидетельствовало такое обилие, тем не менее приветствовал его. Угнездившись в подлеске, он украдкой выглянул в просвет между дождевиками и гольфами. Воцарилась какая-то непонятная тишина, и он любопытствовал узнать, что поделывает его радушный хозяин.
Сначала ему не удалось его высмотреть, однако, чуть-чуть подвинувшись левее, он поймал его в фокус и обнаружил, что за истекшее время сэр Клод почти полностью разоблачился и теперь занимался гимнастикой у открытого окна.
Отнюдь не ханжеская стыдливость ввергла Роланда в шок при виде подобного зрелища. Судорожно содрогнуться его заставил зловещий вид этой обнаженной фигуры. На фоне гостиной или столовой сэр Клод Линн в традиционном вечернем костюме элегантно одевающегося человека выглядел крепко сложенным здоровяком с военной выправкой, но ничто в его цивилизованной личине не подготовило Роланда к кошмарному телосложению, которое он демонстрировал теперь. Казалось, сэр Клод, скинув стеснительную одежду, увеличился вдвое, заметно раздался во всех направлениях. Когда он вдыхал, его грудь выпячивалась колесом. А что до мускулатуры, то – хотя Роланд при данных обстоятельствах предпочел бы любое другое сравнение – уподобить его вздувающиеся и опадающие мышцы можно было только змеям и ничему, кроме змей. Они извивались под его кожей, как, надо полагать, в эту минуту извивался Сидни под его одеялом.
Короче говоря, если в мире существовал человек, в чьей спальне не стоило прятаться в ситуации, которая легко могла бы завершиться физическим столкновением, этим человеком был сэр Клод Линн. И Роланда при этом зрелище пробрала такая дрожь, что вешалка, трепетавшая у самого конца своего колышка, сорвалась с него и упала с четким стуком.