Кроме газеты еврейской общины, в Данциге выходил сионистский ежемесячник, имевший читателей также в Диршау и Гдыне. Редактором «Еврейского народа» был Исаак Ландау. Одновременно с праздничной статьей синагогальной общины, которая, за исключением гётевской цитаты, воздержалась от каких бы то ни было политических намеков, Ландау опубликовал статью под названием «Положение в Германии» — о начале преследования евреев.
Поэтому журнал был запрещен на три месяца. Напуганный анонимными угрозами, Исаак Ландау покинул Вольный город на велосипеде, одолженном ему штудиенасессором Оттом; за Кляйн-Катцем он пересек границу и покатил в Польшу, и из Путцига, прежде чем отправиться дальше в Палестину, поездом отправил велосипед обратно. Ландау послал цветную почтовую открытку, изображавшую маяк на полуострове Гела. Вместе с приветами он передавал пожелание, чтобы в будущем не было недостатка в маяках.
— Я сомневаюсь, — сказал Герман Отт, — что дело ограничится этим единичным бегством.
Вскоре первые студенты-евреи вынуждены были прервать свои занятия в технической высшей школе, ибо работать за чертежными столами и в лабораториях стало невозможно из-за студентов из СА…
— Что значит «стало невозможно»?
— Из-за всяких пакостей.
— Что за пакости?
— Выливали чернила на чертежи.
— То есть просто баловались?
— Возможно, некоторые студенты из СА так и думали, что просто балуются.
— А сегодня? Студенты бы стали?
— Не знаю.
— Скажи честно, стали бы?
— Некоторые, может быть.
— И те, кто за Мао?
— Не исключено, что некоторые студенты-маоисты думают, будто только балуются.
— А если они против и за справедливость?
Я не хочу упрощать. Насильники и праведники не умеют слушать. Только вот что, дети: не будьте чересчур праведными. Люди могут испугаться вашей праведности, бежать от нее…
После того как один ассистент высшей школы — еврей вынужден был уйти с работы, его как имперского немца выдворили в Мариенбург и заключили в лагерь (слово «концлагерь» еще не было в ходу), — штудиенасессора Отта привело в ужас другое бегство со страшным концом. В спортивном зале гимназии кронпринца Вильгельма повесился на турнике семнадцатилетний гимназист, после того как соученики заставили его в уборной (просто так, из баловства) показать свою обрезанную крайнюю плоть.
Нескольких учеников выставили из школы; тем не менее Герман Отт высказался перед собравшимися коллегами учителями скептически: «Сомневаюсь, что на учеников можно воздействовать исключением, пока некоторые учителя задают сочинения на обобщающие темы типа „Евреи — наше несчастье“».