Фирона рю Воронн открыла глаза и, поднявшись, склонилась в реверансе.
— Прошу меня простить, муж мой, но наш разговор окончен. Покинув твой дом, я приняла решение окончательно и бесповоротно. Мои чувства к тебе, о которых ты прекрасно знаешь, никакой роли более не играют. После окончания свадебных празднеств ты отправишься в Крейский дипкорпус без меня!
Она сделала осторожный шаг в сторону, выходя из укрытия, образованного его телом, и понесла себя, как бригантина, танцующая на верхушках волн. Прочь из прошлого...
Прочь!
***
— Ты чего стоишь, как статуй, братец? — поинтересовался запыхавшийся Дрюня.
— А ты чего дышишь, как конь после скачки? — в тон ему ответил Его Величество, у раскрытого окна с наслаждением вдыхающий морозный вечерний воздух.
Солнце уже садилось, однако тьма Вишенрогу не грозила — город накрыла светящаяся магическая сеть, украшенная так любимыми ласурцами цветами, бабочками, корабликами и птичками. Внизу, во дворе, Драгобужская делегация толпилась вокруг механического чуда — главного подарка Гильдии Механиков. Танцевать, по понятным причинам, уважающие себя мастера не спешили.
— Прошлись с Ванилькой в конской кадрили! — хохотнул шут. — А нынче она меня отпустила посмотреть, как ты тут!
— Какая забота, ну надо же! — проворчал Редьярд и вовсе отворачиваясь от зала.
Шут устроился рядом. Теперь оба стояли, навалившись грудью на подоконник, как школьники на переменке.
— Ничего не хочешь мне сказать? — осторожно поинтересовался Дрюня.
Редьярд молча покачал головой.
— Ну, тогда я за двоих! — констатировал шут. — Мнится мне, ОНА приходила вовсе не вредить. Помучить себя. Помаяться... Вот как ты сейчас! Я ЕЁ разглядеть-то толком не успел — увидел лишь нечто вроде воронья, чёрное, лохматое! А дале взглянул на тебя, и едва сердце не выскочило! Нельзя, Твоё Нервическое Величество, так лицом искажаться!
Король молчал, будто язык проглотил.
— Да оживи ты уже! — рассердился Дрюня, пихая его локтем. — На тебя смотреть страшно! Может, она тебя заколдовала? Чары наложила? Давай, позову Никорин и Жужина?
— Слушай, дурак, отстань, а? — в сердцах рявкнул Его Величество. — Думать мешаешь!
Дрюня надулся.
— Раз так, я тебя покидаю. Пойду и дальше с зазнобой по углам обжиматься, а ты завидуй, братец!
— Ну, слава Пресвятым тапочкам! — вздохнул Редьярд, посмотрев в удаляющуюся шутовскую спину.
— Ты мне только скажи её имя, — неожиданно вернувшись, пристал тот. — И я уйду, клянусь, до утра! А то все ОНА, да ОНА! Как к кастрюле, ей-ей!
Король взглянул на него с ненавистью. Невинное выражение Дрюниного лица ясно говорило о том, что в этот раз он не отстанет.