– Меня конь в лес унес… – как-то неуверенно произнес Варлам, видимо, здорово перепугался в ночном лесу, потом спохватился, что оправдывается перед подчиненным, и заорал: – Ты где был? Мы тут воюем…
– Заткнись, урод!
Мишка, сам от себя того не ожидая, – только что был весь, как ватный – подскочил к Варламу и, рванув его за плечо, пихнул к трупам острожан.
– Вот где я был! А ты? Один Зосима за весь десяток воюет!
Варлам попытался вырваться, но от второго толчка не удержался на ногах и сел прямо на покойника.
– Хоть бы спросил, что с ребятами! – попрекнул Мишка уже более спокойно. – Конь его унес… говнюк!
– Эй, петухи! А ну, уймитесь! – прикрикнул на ребят кто-то из ратников. – Нашли время!
Мишка оглянулся посмотреть, кто это, но тут его толкнул мордой Зверь.
– Пришел… – Мишка стащил с руки рукавицу и ласково огладил коня. – Хороший мой, не зацепило тебя? Погоди, у меня тут сухари в суме были…
Пока Зверь смачно хрустел сухарем и звенел удилами, гоняя на языке крошки, Мишка оправил сбрую и поднялся в седло. Порванный сапог зацепился подметкой и никак не лез в стремя. Варлам в это время сполз с трупа, но на ноги подниматься не стал, а сидел на земле, держась за ушибленную ногу и шмыгая носом. Вид у него был совершенно несчастный, но у Мишки он не вызывал ни жалости, ни сочувствия.
«Ну и кадра вы выдвинули в урядники, сэр… хотя, с другой стороны, а кого тогда было выдвигать? Ничего, как сказал в одном фильме актер Чирков: “Я тебя выдвинул, я тебя и задвину!”»
– Урядники! Ко мне! – раздался крик Дмитрия. – Доложить о потерях!
Сидел Дмитрий на чужом коне, бармица с одной стороны у него была отодрана от шлема и висела неопрятным лоскутом, а из прорехи торчал порванный подшлемник, в руке старшина держал топор – видимо, трофей.
«Тоже багром зацепили… крови, кажется, нет, обошлось, слава богу».
– Вставай, угребище! – обратился Мишка к Варламу. – Что старшине докладывать будешь, урядник драный?
Варлам, являя собой всему миру образчик черной меланхолии, с горестным вздохом поднялся и, все так же сильно хромая, поплелся на доклад к старшине. Мишка тоже уже было собрался туда же, но услышал, среди общего монотонного шума голос Лавра:
– Демьян! Демья-ан!.. Демушка, сынок! Цел?
Мишка глянул на Лавра, бывшего, так же, как и весь десяток Игната, без доспеха, но при оружии, быстрым шагом идущего к найденному сыну, и почувствовал, что его начинает колотить истерический смех. И дело было не только в «отходняке», после только что минувшей смертельной опасности – на плече Лавр нес весла! Аж три штуки!