– Да, девяносто первый, а как будет, к примеру, девяносто девятый?
Роська поискал, чем писать, потом макнул палец в миску с водой, стоящую под светцом, и вывел цифры прямо на столе.
– Почему две? – тут же прицепился боярин Федор. – Здесь везде по четыре литеры!
Роська недоуменно оглянулся на Мишку, но тот демонстративно уставился в стену.
– Так, боярин… это же нули.
– Ну и что?
– Первый ноль означает, что нет тысяч, а второй, что нет сотен, – принялся объяснять Роська. – Десятков девять и единиц девять, вот и получается девяносто девять. А вот сто второй. Тысяч тоже нет, вместо них ноль, сотня одна – вот единица, десятков опять нет, вместо них ноль, а единиц две – вот двойка.
– Угу…
Боярин Федор снова полез в бороду – сказанное Роськой совершенно не укладывалось в систему его понятий о счете и числах. Вместо привычных литер «червь» и «фита» на столе перед ним были нарисованы две совершенно одинаковые хвостатые загогулины, означавшие, по словам мальчишки, число девяносто девять. Да еще какой-то непонятный «ноль», который, оказывается, означает полное отсутствие чего-то там… А зачем он тогда вообще нужен?
Мишке в свое время стоило огромного труда внедрить в головы отроков позиционную систему счисления. Дело дошло даже до игры в «солдатики», когда на столе выстраивались десятки и сотни глиняных фигурок.
– Так… Василий… и для чего тогда надо было делать запись из четырех литер, если две левые… ничего не значат? – формулировка вопроса явно далась боярину с трудом.
– Ну почему же не значат? – Роська умел быть въедливым, как пожарный инспектор. – Они значат, что тысяч нет и…
– Ладно, ладно… значат, так значат… – Федор утер со лба пот, а Корней глянул на Роську, как на заразного больного. – Но зачем четыре литеры, если, как я понял, можно обойтись двумя? Я ведь правильно понял?
– Да, боярин, можно. А зачем… – Роська надолго задумался. – Не знаю, зачем, но для чего-то надо было. На железе же цифры выбивали, не просто же так.
– А подумай-ка еще! – влез в разговор Корней. – Гляди: ровно-то как выбито, аккуратно! Это труда-то сколько! И на каждом шлеме. Ну, не зря же силы и время тратили?
Роська, за отсутствием растительности на лице, полез скрести в затылке, а Мишка почему-то вспомнил об оригинальной привычке Стерва чесать в аналогичной ситуации поясницу.
– Ну, не знаю, – неуверенно произнес наконец Роська, – может быть, про запас?
– Какой запас? – чуть не хором вопросили Федор и Корней.
– Это… если они еще больше шлемов делать собирались… Ой! У Журавля что, тьма шлемов накована?
– …!!!