Корней, свесившись с седла над лежащим Алексеем, слушал какие-то объяснения Матвея и ратника из людей боярина Федора, потом кивнул, распрямился и, увидев Мишку, тронул коня ему навстречу.
– Господин сотник!.. – начал было доклад Мишка, но больше двух этих слов произнести так и не успел.
– Ты почему приказа ослушался?!
Чего-чего, а такого Мишка никак не ожидал и озадаченно умолк.
– Ты почему приказа ослушался?! – снова повторил, уже громче, Корней, и только сейчас Мишка понял, что дед не просто зол, а пребывает в ярости.
Глеб, было, начал что-то невнятно бормотать, но сотник досадливо отмахнулся и снова рявкнул:
– Почему приказ не выполнил? Я тебя спрашиваю, старшина!
Это «старшина» сказало Мишке очень многое. Уж лучше бы дед ругался и обзывал обидными словами, но официальное обращение в сочетании с налившимся кровью шрамом на лице, при окаменевшем лице, свидетельствовало о том, что речь идет вовсе не о пустяках.
– Какого приказа? Я ничего…
– Какого? – Конь под Корнеем дернулся и беспокойно перебрал ногами. – Какого? Я приказал без меня в острог не соваться! Для тебя, что – сотник не указ?!!
– Я… – Мишка оглянулся в сторону лежащего Алексея. – Я не знал…
– Ты? Не знал? – Корней слегка повернул голову и рявкнул через плечо. – Урядник Демьян!
– Здесь, господин сотник!
– Старшина Михаил не ведает, что творит! – все так же через плечо заорал сотник. – Велю тебе принять Младшую стражу под свою руку!
– Не могу, господин сотник!
– Что-о-о? – Корней развернулся в седле и глянул наконец на Демьяна впрямую. – Что ты сказал?
– Не могу, господин сотник! – повторил Демка, с обычной своей сумрачностью, глядя на деда чуть исподлобья. – Невместно мне под братом старшинства искать!
Вместо крика, ругани или еще какого-либо проявления недовольства дед просто отвернулся от Демьяна, и Мишке вспомнилось, как весной, после нападения на стан ратнинцев «людей в белом», Корней точно так же отвернулся от Акима, который не то чтобы отказался, а только намекнул, что не очень-то и стремился стать десятником – чего-чего, а равнодушия Корней не терпел. Правда, Демка продемонстрировал отнюдь не равнодушие, он откровенно нарывался на скандал, но дед проигнорировал и это.
Покрутив головой, Корней вопросил, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Кузьма где?
– В крепости остался, – ответил Мишка.
– Так… Павел? – Корней опять огляделся. – Павел где?
– Так раненый же он! – отозвался неизвестно откуда вылезший Варлам, без шлема, с распухшей щекой и четко отпечатавшимся на челюсти следом от подбородочного ремня. – На хуторе оставили! – Варлам уставился на Корнея по-собачьи преданным и каким-то ждущим взглядом. – Я вместо него на десяток поставлен, господин сотник…