На приставном выдвижном столике стояла чаша с апельсинами, побелевшими от пыли. Только сейчас ты сообразил, что находишься у Ребекки в спальне. В паре дюймов от чаши лежала потолочная плита – на том самом месте, где, вероятно, помещалась кровать Ребекки. Потом ты заметил на полу руку. Должно быть, ее оторвало, когда все рухнуло. Ты начал истошно кричать – Джордж не знал, что делать. Затем ты почувствовал, как он навалился тебе на спину.
Ты рывком высвободился и принялся крушить молотком каменную груду.
– Постой! – громко рыкнул Джордж. – Так ты нас обоих угробишь. Постой, постой же!
Он бросился к тебе, чтобы схватить тебя за руку, но ты остановился прежде, чем он успел ее перехватить.
– Надо выбираться отсюда, – сказал он.
– Только с ней, – взмолился ты. – Без нее я не уйду.
– Она мертва, – твердил Джордж, но лишь потом ты осознал в полной мере, что это значит: Ребекка погибла, и ты ее больше никогда не увидишь, не будет жить и младенец, зачатый в ее чреве, – он никогда не родится и не будет бегать по саду вокруг придуманного тобой дома.
Жизнь ее, наверное, уже окутана покровом призрачного счастья.
– Мы не можем ее бросить, – в отчаянии проговорил ты.
– Надо выбираться отсюда, – настаивал на своем Джордж.
– Послушай, Джордж, мы не можем ее бросить. Она может пролежать здесь, под завалом, несколько дней, а то и недель. Мы не можем вот так взять и бросить ее здесь.
– А если откопаем, что тогда? Что мы будем делать?
– Отвезем ко мне домой.
– Нет, Генри, исключено.
Ты подобрал молоток, но Джордж схватил тебя за руку. Ну и силища былда у него!
– Брось! – сказал он. – Мы перевезем ее на Эгину.
Ты представил себе затерянный пляж, мерцающий в лунном свете, – место идеальное, тихое. И ты, конечно же, понял: Джордж пошел на это ради тебя – не ради Ребекки или себя, а ради тебя, и только.
То было проявление знака величайшей дружбы, которой ты прежде не знал.
Когда оказалось невозможно сдвинуть мраморную глыбу, ты притащил с кухни ножи и начал кромсать матрас. Если бы тебе удалось прорезать в ткани отверстие, ты смог бы как-то изловчиться и попробовать вытащить ее из-под завала.
Ты прикинул, где могло находиться ее тело, и живо взялся за работу. У тебя перехватило дыхание, когда сквозь пену и пружины тебе на руки брызнула кровь. Джордж сказал, что ты, должно быть, полоснул ножом по ее телу. Но потом кровь остановилась – и вы на пару продолжали резать дальше.
Когда ты наконец до нее добрался, можно было вздохнуть с облегчением: тело ее осталось целым. Вместе с тем, однако, оно окаменело – и больше напоминало манекен. А на Ребекку, которую ты знал, оно не походило совсем. Глаза у нее были открыты, лицо застыло, словно бледно-восковая маска. Ни малейшего сходства с женщиной, которую ты любил, – только тело, только оболочка, из которой жизнь улетучилась без остатка.