Бывает, в ГАИ улыбнемся, поздороваемся, выпросим, чтобы простили товарища за нарушение; бывает, в кабинете главврача встреча. Назавтра принимают, к примеру, в Институт курортологии кого-то с болезнью диска в спине или на водную вытяжку.
Что за чудо — искусство!
Есть, конечно, и пышные концерты — с именами, транспортом, угощением и оплатой. А эти маленькие, задворные действа с не меньшим вниманием и благодарностью принимаются рабочими, колхозниками, военными.
То грустим, то радуемся, то делимся лекарствами — кому от давления, кому от нервов.
Так получилось, что мои роли дольше держались в памяти людей, и на такие мероприятия подружки считают долгом пригласить меня для пущей важности. Куда ж я денусь?
Идет несмолкаемый перезвон с вечера. Всю «черную» работу берут на себя.
Какая это прекрасная тусовка целый день! Сперва подъезжает, качаясь как уточка, допотопный автобусик с только что повешенными занавесочками из плюша зеленого или оранжевого цвета. Устроительница — Таська-политкаторжанка. Мы ее так назвали за принадлежность к компартии, внушительный возраст и короткую стрижку. Орет с утра до ночи бывшим меццо-сопрано. «Тише, Тася!» — когда не до нее. Она не обижается и умолкает.
Выхожу к автобусику. С первого сиденья мигом соскакивает пацаненок — и к бабушке Тасе на руки. Переднее сиденье заготовили для меня. Я ворчу, недовольная таким предпочтением, но это делается по-свойски.
Сегодня едем на стройку. Выбивать для Таси рубероид. Ей крышу дачи крыть нечем. Рубероид, как и всё у нас в стране, дефицит. Приезжаем. Час дня. Лепит жаркое солнце; у рабочих на стройке перерыв.
Залезаем в вагончик. Тут письменный стол, телефонный аппарат, полка — на ней стаканы, соль, тарелки.
Крутимся, уступаем место тому, кто первый должен подготовиться к выходу на выступление. Обычно первой идет Таська.
Бисер ее поблек, парик свалялся. Но газ! Газ целый. Падает дымом на немолодые плечи.
Она огромная, тучная, а попробуй скажи, что тут попроще и ресницы клеить не надо. Тут же пошлет куда подальше.
— Костик, не трогай телефон!
А Костику телефон не нужен — он молотком разбивает белые кусочки правильной формы.
— Что это за камушки?
— Это не камушки. Это конфеты «Школьные», в заказе дали, — деловито поясняет Таська.
Она настойчиво пытается попасть на веко лаковкой, чтоб следом наложить ресницу. Не видит. Хохочет до слез. То снимает очки, то надевает.
— Дай я тебе наклею. Закрой глаза.
— Пошла к черту, я щекотки боюсь.
Клеит чуть выше века, и от этого глаз не закрывается. Тогда она сдается: поднимает голову и закрывает глаза.