Глава 30.
ЭЛЛИОТ
Она выглядела отдохнувшей. Глаза горели знанием, но в выражении лица была тревога и настороженность. Вот какой эффект на неё оказывал Дикон. Как бы сильно я ни хотел ненавидеть его за то, как он прикасался к ней, или злиться за то, что Дикон имел то, чего хотел я, изменения в её поведении нельзя было игнорировать.
— Я видел, как вы ушли в сторону леса, — сказал я. — Вы должны были оставаться в поле зрения.
Фиона с трудом сглотнула.
— Почему вы не подняли тревогу или не сделали что-нибудь?
— Это ничего бы не дало.
— Как будто всю мою жизнь было иначе, — сказала она. — Разве не всегда люди держали меня подальше от последствий моих действий?
— Ты хочешь знать последствия твоего вчерашнего поступка?
— Мне придётся остаться здесь.
— Нет. Тебя вышвырнут.
Она рассмеялась и поёрзала в своём кресле.
Я продолжил:
— После встречи с Диконом мне стало ясно, что он не навредит тебе. Я не думаю, что он станет подвергать себя ситуации, где ты могла бы снова причинить ему боль.
Что лишь отчасти было правдой. Я знал, что никто не пострадает. Но я ревновал. Кипел. Если бы я послал кого-то за ними, это не обнаружило бы ничего, кроме моей ревности. Я не мог позволить этому случиться. Я всё ещё был её терапевтом.
— Спасибо, — произнесла Фиона.
— Ты не причинила ему боли, и он не причинил боли тебе. Так что, держать тебя подальше от Дикона нет оснований. Ты в своём уме и достаточно стабильна, чтобы встретиться с допросом. Я не думаю, что мы имеем право наблюдать тебя далее.
Я должен чувствовать облегчение, или, по крайней мере, удовлетворение, но я сбит с толку.
— Когда я уезжаю?
— Я должен разобраться с некоторыми документами, но, вероятнее всего, через день.
Я оценил её реакцию и увидел удивление, а не страх. Это хороший знак.
— Ты в порядке? — спросил я.
— Думаю, да.
— Ты выглядишь немного шокированной.
— Я боюсь уходить отсюда. Боюсь камер и своей семьи, и, если честно, я боюсь себя. Я не знаю, что буду делать, но я должна решить, стоит ли мне возвращаться на Манди. В данный момент думаю, что нет. Мне нужно взять под контроль свою жизнь, а Дикон был опорой. Когда он уезжал, опорой становился его дом. Теперь я понимаю, почему люди хотят остаться здесь.
— Тебе, думаю, стоит продолжить терапию, — сказал я.
— Да. Но я не живу в Комптоне.
— Я больше не могу быть твоим терапевтом.
— Почему? — Она выпрямилась, и её голос сорвался на октаву выше. Ей было больно.
Я не собирался причинять ей боль.
— Потому что я не занимаюсь частной практикой.
Потому что я не могу смотреть на тебя.
Потому что всё, чего я хочу, это прикоснуться к тебе.