Тут же, у ящиков, обнаружилась и хозяйственная постройка, из которой доносился голос Санхо. Элин робко постучала в деревянный дверной косяк, обратив на себя внимание, и сообщила смуглому пожилому мужчине, что собирается присоединиться к своим друзьям. Они же немало удивились, когда увидели Адалину в огромной желтой шляпе, которая, несмотря на свой размер, очень шла девушке.
Спустя час после окончания плодотворной работы все трое отправились на ближайший пляж. Ещё во время сбора винограда общительная Ринко разговорилась с остальными ребятами на плантации и теперь у костра собралась большая компания.
- Элин, ужин, - улыбнулась курносая подруга, протягивая девушке ломоть ржаного хлеба и поджаренную на костре сосиску.
- Спасибо, - отозвалась она, взяв еду.
До носа тут же долетел запах подгорелого мяса, а руки испачкались сажей.
- Именно поэтому из нас двоих кулинарю я.
- А зато поджаристая!
- Пригорелая, я бы сказала.
- Зануда, - хмыкнула Ринко и сразу же заговорила о другом, - сегодня танцуем? А то я уже обещала!
- Ну, раз ты уже обещала.
- Эй, Элин.
- А?
- Что-то случилось? – негромко спросила Ринко.
Её обеспокоенный взгляд и мгновенно слетевшая с губ улыбка отозвались в сердце Адалины теплой благодарностью.
- Нет, не волнуйся, я просто устала, - проговорила светловолосая девушка, – вот сейчас ещё немного отдохну, и мы с тобой спляшем им под «Винную песню».
- Ладно, – вздохнула подруга. – Тогда пойдем, я заставлю Саймона играть нам на бузуке.
- Я думала он с гитарой! – удивленно воскликнула Элин.
- Решил выпендриться, - в ответ девушка лишь пожала плечами.
Пока эта стройная, рыжеволосая особа в своих коротких джинсовых шорта и белой майке давала ненужные указания Саймону по игре на инструменте, Адалина успела съесть незамысловатый ужин.
Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и пляж стала окутывать мглистая дымка надвигающейся ночи. Казалось, что костер разгорелся ярче, и своими красно-оранжевыми всполохами может добраться до самих звезд. Хотя те были едва различимы на темнеющем небосклоне.
- Элин, идем! – звонкий голос Ринко прорвался сквозь толпу, окружившую огонь, и светловолосая девушка оказалась в самом центре.
Воздух вокруг наполнился знакомыми звуками – Саймон извлек их из тонких струн – а ночь обрела пестрые краски.
Все вокруг смотрели на танцующих с интересом, подпевали, хлопали, а Ринко и Элин видели только пылающее пламя, да мелькавшие в круговерти пляски размытые лица.
К концу первого куплета рыжеволосая девушка пригласила присоединиться к танцу кого-то из толпы, а на середине припева и остальных. Кажется, что их бедный музыкант и сам хотел присоединиться к общему веселью, но ему приходилось раз за разом повторять одну и ту же мелодию. В конце концов, Саймон совершенно устал и, когда звуки бузуки внезапно затихли, а толпа недовольно загудела, парень заявил: