Илья между тем продолжал свое повествование:
— Фрола, как подрос, тоже в Туров отправили. В младшей дружине у князя был, но недолго, весь в батюшку Корнея, набедокурил чего-то и обратно в Ратное вернулся, но успел жениться на первой красавице Турова, его вот матери.
— И при чем тут кровь Лисовинов? — так и не понял Афанасий.
— Не понял? Да при том, что Фрол и Лавр по матери — Рюриковичи!
— Так мать же Аграфены невенчанная была?
— Малуша — мать Владимира Святого — тоже с князем Святославом не венчалась, она вообще рабыней была.
— Вот и нет! Ее брат Добрыня в княжьих ближниках ходил, а у Владимира был дядькой!
— Он что, родился ближником? Пробился наверх умом и храбростью. Тут уж такое дело: мужики мечом дорогу себе пробивают, а бабы… этим самым, хе-хе. Кто в чем искусен, тем, значит. Хотя на Малушу грех возводить не будем, она так ключницей и осталась.
«Ну до чего ж люди властям предержащим косточки перемывать охочи! Почти два века прошло, и поди ж ты!»
— Но Владимир-то потом на цареградской царевне женился! — продолжал спор Афанасий.
— Да не о том речь! Рюриковичи у нас в Ратном, Афоня! Хоть и не из-под венца, а все равно Рюриковичи! Один, правда, погиб, царствие ему небесное, а второй-то вон, впереди скачет, а князья лишних в своей семье не любят. Особенно если за этим лишним сила стоит. История эта, по смерти князя Ярослава, забылась, но кто знает, когда и чем обернуться может? Корней силу набирает и нам намек дает. Умный поймет, а дураку и ни к чему.
— Какой намек?
— Хе-хе, вот ты, Афоня, дураком и выставился! Сам же мне про сани с порубленными покойниками рассказал и про мужика изуродованного в лесу. Это Корней внука на характер проверял, Лавр-то похлипче брата всегда был, в матушку пошел. Внук испытание выдержал, тогда Корней его в поход взял, как думаешь зачем?
— И зачем же? — Афанасий заворочался в санях, устраиваясь поудобнее, похоже, тема разговора захватывала его все больше и больше.
— Нам показать! — уверенно заключил Илья. — Чтоб знали, что род Лисовинов на Корнее не заканчивается! И внук нам показался! Во всей красе, что, разве не так?
— Ого! А ведь верно! Ребята, я слышал, его меж собой Бешеным зовут, теперь понятно: Лисовины.
— Угу, Бешеный Лис родился, пострашнее медведя будет.
— Как-то и не подумаешь…
— «Вежливый, разумный, зла не держит, помочь обещал» — так? — передразнил Илья.
— Так, только я…
— Так! — не дал Афоне договорить Илья. — Корней кого-нибудь из своих зря обижал?
— Не слыхал.
— И не услышишь, он с сотней, как с собственным ребенком, носится. И внука своего к тому же приучает. И командовать учит: уже десяток парней под его руку поставил. Видал их?