Я направился к полке, чтобы поставить книгу на место, и тут заметил, что за суперобложку засунуты несколько газетных вырезок. Хэнни посещает хоспис в Гилдфорде. Рецензия на его книгу в «Ивнинг Стандарт». Интервью «Гардиан», тогда сделавшее его по-настоящему известным. И заметка, вырезанная из Американского евангелического журнала, о поездке по университетам Юга.
Успех книги «Моя вторая жизнь с Господом» оказался неожиданным для всех, и прежде всего для самого Хэнни. Она стала одной из тех книг, что — как там они выразились в газете? — захватывают воображение и отражают дух времени. Наверно, было в ней что-то такое, что людям нравилось, как-то так… Она обреталась в первой двадцатке бестселлеров много месяцев и принесла издательству приличный доход.
Все слышали о пасторе Смите, даже если не читали его книги. Теперь же благодаря новостям из Стылого Кургана о нем, похоже, снова услышат, если только я сам не возьмусь за это дело и не ударю, так сказать, первый.
Возможно, это странное пустое место между Вайр и Лун и называлось как-то по-другому, но я никогда об этом не слышал Местные называли его Лоуни — Глушь. Хэнни и я ездили туда каждый год на Пасху с Матерью, Родителем, мистером и миссис Белдербосс и отцом Уилфридом, приходским священником. Мы проводили там неделю покаяния и молитвы — исповедовались и посещали обитель Святой Анны в чаяниях обрести Господа в эту пору начала весны, хотя вряд ли можно было назвать весной с ее бурлящей безудержностью то промозглое состояние природы, порожденное уходящей зимой.
Плоская, лишенная выразительности местность Лоуни, эта безлюдная полоска английского побережья, таила в себе опасность. Приливы и отливы, чередующиеся с завидной периодичностью, превращали Стылый Курган — пустынный мыс, выдающийся на милю в море, — в остров. Прилив нарастал с невероятной скоростью, и каждый год там тонуло немало людей. Злополучные рыбацкие лодки сбивало с курса и выбрасывало на мель. Падкие до легкой наживы собиратели ракушек, не понимая, с чем имеют дело, в отлив загоняли свои грузовички на песок, а недели спустя их трупы с позеленевшими лицами и лопнувшей кожей выбрасывало волной на берег.
Трагические случаи иногда становились темой новостей, но ненасытность Лоуни была настолько очевидной и неизбежной, что чаще эти преданные забвению души так и уходили, чтобы соединиться с бесчисленным множеством других, что веками гибли здесь в попытках покорить это место. Тут и там можно было отыскать свидетельства старых промыслов: разрушенные штормами камни волнорезов, заброшенные причалы, покрытые водорослями и песком, целый ряд черных полусгнивших опор, постепенно исчезающих в тине, — когда-то здесь был переход к Стылому Кургану. Были здесь и другие, более загадочные сооружения — обломки построенных на скорую руку сараев, где потрошили макрель для продажи на далеких от моря рынках, сигнальные башни на ржавеющих растяжках, остов деревянного маяка на самом краю мыса, что когда-то указывал путь морякам.