Не просто из некоего обязательного морального принципа, обусловленного Писанием, он сопереживал бедным, нет, в этом была суть его призвания. Все были разочарованы, но, вероятно, не слишком удивились, когда он в конце концов отказался от места на церковном кладбище Сент-Джуд и вместо этого пожелал, чтобы его похоронили вместе с родителями и умершими братьями и сестрами на Большом Северном кладбище.
Но мне кажется, что там было что-то еще. Мы, Смиты, жили намного лучше, чем семья Маккаллоу, но отец Уилфрид никогда не устраивал мне таких нагоняев, как Генри. Чем-то он его сильно раздражал.
Отец Уилфрид резко повернулся ко мне, поняв, что я продолжаю смотреть на них обоих.
— Продолжай дальше, Смит, — приказал он.
Я вернулся к своему занятию — вертеть ручку копировальной машинки, на которой мы печатали новостные листки для прихода. Этим я обязан был заниматься каждое первое воскресенье месяца и всегда старался задерживать дыхание как можно дольше, чтобы пары денатурата не жгли мне глотку.
— Почему ты опоздал, Маккаллоу? — продолжал отец Уилфрид, скрещивая руки на груди.
— Я говорил, преподобный отец, — отвечал Генри, — у велосипеда колесо прокололось.
Отец Уилфрид кивнул:
— Да, я знаю, это то, что ты сказал.
Он подошел к книжной полке, снял Библию и бросил ее Генри на колени.
— Только я не убежден, что это безусловная правда. Псалм номер сто один, седьмой стих.
— Простите, преподобный отец?
— Найди его, Маккаллоу.
— Но я запачкаю книгу кровью, преподобный отец.
— Не запачкаешь.
Генри осторожно листал книгу, стараясь, чтобы кровь не попала на страницы.
— Ну?
— Я не могу найти его, преподобный отец.
— Псалмы, Маккаллоу. Между Иовом и Притчами. Это же нетрудно.
Наконец, Генри нашел нужное место и начал читать.
— Кто несет обман, да не поселится в моем доме, кто говорит ложь, не удержится в моем зрении.
Отец Уилфрид медленно, в размеренном ритме, расхаживая взад-вперед по комнате, повторил то, что прочитал Генри.
— Богу противны лжецы, Маккаллоу, — произнес он, кивая на Библию на коленях Генри. — Об этом говорилось тысячу раз. В притчах, в Послании к Римлянам, у Иеремии. Когда ты лжешь, Маккаллоу, ты братаешься со змием в Эдемском саду. Ты лишаешь себя места на небесах. У Бога для лжецов нет времени. Еще раз спрашиваю: почему ты так сильно опоздал?
Генри посмотрел вниз на кровоточащие костяшки.
— Тебе было лень вылезать из постели, так ведь?
— Да, преподобный отец.
— И ты слишком толстый, чтобы поторопиться?
— Да, преподобный отец.
— Да, преподобный отец, — повторил священник. — Псалом пятьдесят пятый, стих двадцать третий. И побыстрее на этот раз, Маккаллоу.