Вали, самый крупный воин в отряде, встал рядом с ней. У него не было щита, но вибрация от копья, которым он с силой ударял в землю, была такой громкой и тяжелой, что, казалось, воздух задрожал вокруг.
Меж деревьев, наконец, показались всадники. Впереди были лучники, и они начали стрелять сразу же, как оказались на открытой местности. В воздух взвились стрелы. Они дождем осыпали лагерь, но щиты уже были подняты над головой. Вали укрылся за одним из них и оглядел поле боя, намечая себе первую жертву.
Лучник в центре определенно был самым метким из всех. Он выпустил три стрелы и уже вкладывал в лук четвертую, когда Вали выскочил из-за щита и понесся вперед. Подпрыгнув, он метнул копье изо всей силы. Оно пролетело сквозь линию лучников и поразило мужчину, скачущего позади них.
Мужчину, который и был его целью.
Мужчину, который носил кольчугу и алый плащ.
Мужчину, которого защищал самый меткий лучник в отряде.
Он полетел со своего вороного скакуна на землю, и лучники, оказавшиеся уже слишком близко, чтобы стрелять, уступили место мечникам, ринувшимся вперед.
— ВАЛИ! — услышал он крик Эрика.
Зная, что друг не отвлек бы его без причины в самый разгар боя, он обернулся и вытянул руку. Эрик швырнул ему второй топор, и Вали поймал его.
Теперь он был готов. Когда первая волна конных мечников нахлынула на них, Вали взревел и поднял оба своих топора.
Десятки всадников обрушились на лагерь. В сражении пеших против конных жизненно важным было выбить всадников из седла — не убивая лошадей без надобности, но иногда все же лишая их жизни, чтобы потом съесть.
Но всадников уже было слишком много, и сражение было жестоким. Так что Вали подскочил к первой лошади и рубанул топором по ее ноге. Когда лошадь свалилась, пронзительно крича, он поднял второй топор и отрубил мечнику руку, державшую меч. Как и те, с которыми они сражались ранее, этот солдат носил кольчугу, так что Вали ударил его по шее, когда тот повалился навзничь. Поток крови плеснул в лицо.
Оттерев кровь с глаз, Вали резко обернулся — позади него солдат как раз поднимал свой меч. Им уже овладела боевая ярость. Он блокировал удар одним топором и ударил вторым в бок.
Сражаясь тем эффективным способом, которому он научился и который отточил до совершенства, Вали поворачивался и взмахивал мечом, убив еще четверых. Из его горла рвался боевой клич, враги валились с первого удара.
Жажда крови, боевая ярость — так его товарищи описывали песню крови, звенящую в их жилах, боевой жар в их головах. Вали понимал это. Но для него все было немного иначе. Он становился кем-то другим, становился не совсем человеком. Каждый удар топора насыщал его силой, словно с каждым ударом жизненная сила врага перетекала в его собственное тело. Им овладевал чудовищный голод, обострявший чувства и зрение. Все, кроме боя, переставало существовать.