На лице отца Кестрел не дрогнул ни один мускул. Когда девушка вспомнила об этом, что-то внутри нее сломалось.
Она выглянула через решётку своей темницы, но увидела лишь тёмный коридор. Как бы ей хотелось увидеть небо. Оно бы обняло её.
Будь она умной, то вышла бы за Верекса. Или вообще не вышла замуж, а вступила бы в армию, как отец всегда мечтал. Кестрел прислонилась затылком к каменной стене, покрытой плесенью. Её тело вздрогнуло. Она знала, что это не просто от холода или голода. У нее началась ломка. Она жаждала своего наркотика.
Но у неё не просто болели все конечности. Она страдала от горя. Это был ужас человека, у которого в руке была выигрышная комбинация, который поставил свою жизнь на кон игры, чтобы затем (сознательно?) проиграть.
* * *
Следующим вечером Кестрел ела и пила всё, что ей давали.
— Умница, — сказала седовласая стражница. — Не думай, будто я не знаю, что ты сделала. Я видела, как ты вылила свой суп и притворилась, будто пьешь из пиалы. Так, — женщина указала на пустую тарелку Кестрел, — лучше, не правда ли?
— Да, — ответила Кестел. Как же велик был соблазн поверить в это.
* * *
Она проснулась от слабого света зари, проникавшего через решётчатую дверь из коридора в камеру, и увидела нарисованную ею моль на грязном полу. Она тут же села.
Одна вертикальная линия, четыре крыла. Моль.
Она совершенно не помнила этого. Это было плохо. Даже хуже: возможно, в скором времени она может даже не понять, что такой рисунок означает. Она провела пальцем по моли. Должно быть, она нарисовала её прошлой ночью. Теперь её пальцы дрожали. Комочки грязи смещались под её касаниями.
Это я, напомнила она себе. Я — Моль.
Она предала свою страну, потому что считала, что это был правильный поступок. Но сделала бы она это, если бы не Арин?
Он ничего не знал. Он никогда об этом не просил. Кестрел сделала выбор. Нечестно было бы винить его.
Но ей хотелось.
* * *
Кестрел пришло на ум, что настроение ей больше не принадлежало.
Девушка задумалась, чувствовала бы она себя такой же опустошенной и одинокой, будь она под воздействием наркотика. Утром в шахтах, когда она была неутомимой великаншей, добытчиком блоков серы из земли, будучи под воздействием наркотиков, то забывала о своих чувствах. Ее совершенно не волновали собственные ощущения.
Но ночью перед сном, она знала, что её мрачные эмоции, от которых сжималось сердце, те, что съедали изнутри, были единственно правильными.
* * *
Но однажды что-то изменилось. Привычно туманный и холодный воздух, казалось, гудел напряжением.
Напряжение исходило от стражи. Кестрел слушала их, пока наполняла корзины.