Но кто-то схватил её сзади и повалил на землю. Она закричала, вжатая лицом во влажную землю.
* * *
Её протащили обратно через тюремные ворота. Кестрел отказалась идти. Они потащили её по грязи, а потом просто понесли.
Как и в первый день в лагере, она была доставлена к женщине с серебристыми косами. На её шее красовалась тонкая фиолетовая полоска. Кестрел следовало убить её. Ей следовало запереть всех женщин-заключённых в их камерах. Её побег был слишком быстро обнаружен. Ей не хватило форы. Еще одна ошибка.
— Помнишь, я сказала тебе, что если будешь себя хорошо вести, никто тебя не обидит, — сказала женщина, отцепляя хлыст от пояса.
— Нет. — Кестрел вся сжалась. — Пожалуйста. Я больше не буду.
— Знаю, что не будешь. — Женщина стряхнула хлыст и тот соскользнул с её бедра.
— В этом нет смысла. — Голос Кестрел прозвучал высоко и с надрывом. — Я не смогу работать.
— Поначалу. Но после, мне кажется, ты станешь работать еще усерднее.
— Нет. Пожалуйста. Зачем наказывать меня, если я потом все равно об этом не вспомню? Я не вспомню, я буду как остальные заключенные, я забуду наказание, я все забуду.
— Это ты запомнишь надолго.
Кестрел начала отчаянно извиваться, но руки уже обнажили ей спину, расстегнув платье. Ее развернули и прижали к воротам, привязали к решётке. По обнаженной коже шелестел ветер.
«Мне доводилось быть избитым, — вспомнились ей слова Арина. — Думаешь, я не смог бы вынести наказание за то, что был пойман?»
Кестрел вытянулась. Она была в ужасе.
— Принцесса, — раздался голос стражницы у нее за спиной.
Мышцы Кестрел натянулись. Плечи сгорбились. Она не могла дышать.
— Каждый новичок излучает небольшой свет, — сказала стражница. — Твой светит ярче прочих. Для всех будет лучше, если он затухнет.
Кестрел прижалась лбом к решётке. Она смотрела на тундру. Она снова дышала. Тяжело и учащенно.
Раздался резкий, свистящий звук, словно взлетела птица.
Хлыст опустился. Он врезался в неё. Что-то жидкое потекло по ребрам.
Кестрел не была смелой. Она сама в этом убедилась, когда хлыст опустился второй раз. Не было ничего, в чем бы она не созналась.
Раньше Кестрел дорожила воспоминанием о том, как Арин ей пел. Она боялась, что забудет об этом. Плавные низкие ноты. Прекрасные интервалы или то, как он выдержал длинную череду нот и как сильно ей нравился звук его дыхания, так же, как он уводил музыкальную фразу ввысь, пока она не заканчивалась там, где нужно.
Но после того, как стражники отвязали её от ворот, спина горела огнём, девушка не могла идти сама, а кости, казалось, превратились в желе, Кестрел посмотрела на стакан в руках женщины и приняла его. Она молила о питье.