На выходные и праздники администрация тюряги вводила некоторое послабление: мы могли оставаться без синтетической тюремной формы весь день – с утра и до позднего вечера.
Вот уже три дня как я мотал свой срок, а униформу, можно сказать, так и не «нюхал». Несмотря на липкую июльскую жару и влажность, ходить в шортах и футболке в будние дни можно было только после 5 вечера и в выходные.
Или как сейчас, на праздники…
Когда я впервые увидел зэков в тюремных «хаки», то понял, что красота мир не спасет. Огромные пятна пота на спине и под мышками на грязно-защитном фоне только подтверждали мои наблюдения.
С другой стороны, я не мог утверждать, что одинаковые белые футболки, серые шорты или треники делали из нас расписных красавцев.
Пять тысяч уродцев под одной крышей.
Поскольку наша одежда (не важно: форма или свое «родное», из тюремного ларька) была похожа как пресловутые две капли воды, то на первый план выступало Лицо.
В большинстве своем арестантские физиономии выглядели достаточно отталкивающими. Я сразу же заметил этот любопытный физиологический феномен.
Никаких греческих профилей или римских носов, никакого благородного овала или горящих глаз, никаких волевых подбородков или интеллектуальных лбов. Из сотен зэков я насчитал всего лишь несколько десятков внешне более-менее располагающих к себе людей.
И тут меня осенило: на свободе именно одежда вносила определенное благообразие и миловидность. И скрывала природные недоработки.
В Форте-Фикс напрашивался другой вывод: «Печально я гляжу на наше поколенье. Его грядущее – иль пусто, иль темно…» В тюремной библиотеке труды Михаила Юрьевича отсутствовали, приходилось цитировать по памяти.
Как и три года назад, в своих первых СИЗО, я сам с собой начал играть как бы в детскую игру. Рассматривая окружающих меня сидельцев, я представлял себя по очереди то капитаном шхуны, то каким-нибудь плантатором.
Очень веселенькая тюремная забава, рекомендую!
В первом случае в задачу капитана входил отбор латиноамериканцев или жителей Карибских островов в экипаж парусного фрегата. Они должны были быть надежными морскими волками, не способными к бунту.
Думая о бригантинах и Веселом Роджере, я внимательно вглядывался в лица латиноамериканских и вест-индских заключенных. Выходцы из Доминиканской Республики, Кубы, Ямайки, Гаити, Гондураса, Колумбии, Пуэрто-Рико, Сальвадора, Никарагуа, Бразилии, Чили и Аргентины давали богатую пищу для воображаемой игры.
На самом деле родиной классического пиратства была именно Центральная и Южная Америка, откуда и происходила половина заключенных Форта-Фикс. Они и выглядели по-пиратски: не хватало только косынки на грязную голову, повязки на глаз, «черной метки» вместо тюремного ID и той самой знаменитой бутылки рома.