— Ну, Павел Петрович, кажись, напали на след! — облегченно сказал он. — Полюбуйся, корунд царапает все камни. Разве только алмазу уступит. Хорош!
Аносову было приятно смотреть, с какой охотой шлифовальщик брался за дело. Мастер сложил куски полевого шпата в ступку и стал толочь. Золингенский мастер Конрад Флик — грузный, носатый человек — презрительно смотрел на работу Белоухова.
— Ты хочешь поймать жар-птицу! — насмешливо сказал он. — Это бывает только в русской сказке!
Шлифовальщик не терпел издевок.
— Уйди! — сердито ответил он немцу. — Всё отдам — и силушку, и умение, — а добьюсь своего!
— Поживем — увидим! — насмешливо отозвался Флик и поспешно вышел из мастерской.
Белоухов тщательно истолок минерал и полученный порошок просеял через густое сито, потом высушил его. На другой день он с увлечением приступил к шлифовке клинка. Сильными и плавными движениями Белоухов старательно полировал синеватую сталь. На широком белом лбу работного выступил крупный пот, лицо его было строго, глаза сосредоточенны. Прошло много времени, прежде чем он прекратил работу, вытер клинок и стал внимательно его рассматривать.
— Эх, мать честная, — вздохнул мастер. — Корунд действует не столь сильно, как наждак. В чем дело?
Завернув горсть порошка в тряпочку, он поспешил к Аносову. Волнуясь, рассказал ему о шлифовке и пожаловался:
— Туго идет работа. Этак всего измотает.
Павел Петрович взял щепотку порошка и долго растирал его жесткими пальцами. Он хорошо знал свойства минералов, и опыт подсказал ему причину неудачи Белоухова.
— Видишь, что делается, — сказал он шлифовальщику. — Корунд вкраплен зернами в полевой шпат. Последний составляет большую часть в истертом порошке, а шпат мягче корунда и поэтому сильно уменьшает его твердость!
— Выходит, надо отделить одно от другого! — решил мастер.
— Совершенно верно, — согласился Павел Петрович.
Легко было найти причину, но труднее оказалось ее устранить. Горный офицер и шлифовальщик пробовали тщательно просеивать массу, но все усилия их были напрасны.
Белоухов волновался больше Аносова. С восходом солнца он приходил в цех и возился с порошком до темна, а желаемое всё не давалось. Однажды он поднялся до рассвета и поспешил на фабрику. Сильно не терпелось приступить к опытам.
На востоке чуть-чуть брезжил рассвет, а на земле еще лежала тьма и прохлада, когда работный пришел в цех. Ночную тишину нарушал шум воды, за стеной ворочалось огромное колесо. Белоухов ощупью стал пробираться к своему рабочему месту. Мутный, неверный свет просачивался в окно мастерской, и в этом сумеречном потоке шлифовальщик вдруг увидел черный силуэт грузного, плечистого человека.