Подошел хмурый ноябрь. Ранняя пороша покрыла горы и городок. В распахнутую дверь смотрели зимние звёзды. В цехе томила жара. Аносов целиком поглощен был тихими, еле уловимыми звуками, шедшими из горна. Прошло семь, восемь, девять часов… На городской каланче пробили десять ударов, и вслед за ними старик Швецов ликующе выкрикнул:
— Братцы, сталь поспела! Тигель наш выдержал!..
Татьяна Васильевна пришла встретить мужа. Павел Петрович взял ее бережно под руку и повел по сонным улицам городка. Жена восторженно говорила о природе, о горах. Он слушал, но мыслями всё еще был в литейной, сравнивая свои тигли с заграничными.
И вдруг, прервав излияния Татьяны Васильевны, он сказал:
— Милая, пассауские горшки обходятся по двадцать пять рублей штука, а мои обошлись всего по сорок четыре копейки… Да, да… И вся разница в употреблении заключается в том, что наши горшки требуют большей осторожности в прогреве, а вместе с тем отнимают и более времени для начатия самой плавки, но в огнестойкости имеется положительное… Впрочем, это всё покажут опыты…
Молодая женщина как-то странно посмотрела на мужа:
— Всё? — спросила она, когда он запнулся.
— Нет, погоди!
— Ну, милый мой, хватит! — решительно сказала она и вдруг, крепко обняв его, приказала: — Целуй свою жёнку, чумазенький…
— Боже мой, что скажут прохожие! — теряясь от смущения, воскликнул он.
— Пусть что угодно говорят, — спокойно ответила жена. — А теперь давай лучше поговорим о любви. Без нее скучно мне, милый…
Они пошли в гору, к осиянному лунным светом Косотуру, крепко держась за руки. И, вместо разговора о любви, молча наслаждались счастьем, и это было лучше всяких слов…
Русские люди издревле интересовались булатом. Драгоценный булатный клинок ценился дороже золота. В грамотах российских Аносов вычитал немало исторических сведений, из которых было видно, что князья и цари русские не только получали булаты из восточных стран, но пытались и у себя обучить способных людей этому искусству.
Впервые булат упоминался в старинной грамоте — духовном завещании князей Ивана и Федора Высоцких, написанном примерно в 1504 или 1505 году. В перечислении разной «рухляди» упоминается одна сабля булатная гирейская. Велика была ее стоимость, если попала она в княжескую опись!
Известно, что от кызылбашского[10] Абасс-шаха и от гилянского Ахмет-царя посольства доставили в свое время царю Федору Иоанновичу и Борису Годунову желанные подарки — булатные сабли, разукрашенные золотой насечкой и драгоценными камнями.
В 1613 году в летнюю пору на Москву с большим и пышным караваном наехал персидский посол шаха Абасса богатый купец Хозя Муртазя и «бил челом» подарками. Это были исключительно редкие булаты.