Аносов отложил клинок, на минуту закрыл глаза, закрепил в памяти увиденное, а затем сказал:
— Ну, дедушка, дай я тебя расцелую. Ты совершил чудо!
— Погоди, не торопись, Петрович, — оживляясь, вымолвил старик. — Это чудо не моими руками сроблено. Иванка всё от клинка до последнего виточка на гравюре сотворил, а я глазом только сверял. Лестно мне наше бушуевское мастерство внуку передать. Пусть живет оно из века в век! Будет жить, Петрович?
Аносов взволнованно обежал всех взглядом. Иван стоял, привалившись к косяку двери, смущенно потупив глаза. Иринка сияла, как цветной камушек на ярком солнце. Она не сдержалась и со страстью выкрикнула:
— Давно Иванушке на пробу, в мастера пора! Полюбуйся, всё у него из-под руки выходит-выбегает живое!..
Павел Петрович подошел к Иванке и положил руки ему на плечи.
— Ну, друг мой, — сердечно сказал он, — жена твоя права. Живое, радостное творят твои золотые руки. Скоро ставлю на пробу и допускаю в рисунке свое, русское показать. А деда своего береги, чти, — великий учитель он!
— На добром слове спасибо, Петрович, — поклонился старый Бушуев, а внук его обнял Аносова и крепко расцеловал.
Аносова наполнило ласковое доброе чувство к этой крепкой семье. Дед выложил все клинки и показывал их гостю. Всё крепче в крепче прирастало сердце Павла Петровича к дивным русским мастерам.
«Вот где бьют истоки подлинно великого народного искусства!» радостно подумал он, и, словно в ответ на его думку, Иван весело сказал:
— Павел Петрович, вот нонесь Иринка молвила, что никогда ключевой родник не высушить суховею! Верно ли это?
— Ой, как верно. Истинно так! — возбужденный увиденным, отозвался Аносов. — Какие бы плевелы и чертополохи ни пытались его заглушить, ничего не выйдет! Всё сокрушит всепобеждающий русский талант!
— За такое и выпить не грех, — лукаво предложил дед.
— Не могу. А вот квасу непрочь! — сказал Аносов.
Иринка проворно спустилась в подполицу и налила жбан крепкого, игристого квасу. В теплоте горницы глазированный жбан разом отпотел. Павел Петрович с жадностью выпил кружку холодного напитка. Квас ударил в нос, защекотал ноздри, — крепок, задирист, — быстро освежил…
В оконце избушки заползали сумерки. Над Громатухой блеснули звёзды, а река всё так же продолжала рокотать и шуметь. Провожая Аносова до калитки, Иринушка сердечно сказала:
— Вот какие у нас старики на Камне! Заходите, Павел Петрович, порадуйтесь нашему простому мастерству.
Аносов вздохнул полной грудью и вымолвил:
— Да, я у вас сил набрался! Будьте счастливы! — Он быстро сбежал по скату Громатухи и вскоре исчез в густых сумерках…