— Можете вы сказать что-нибудь в свое оправдание?
— Да, могу.
— Говорите.
Гёргей сердито одернул ментик, сбившийся на одно плечо.
— Но не перед вами. Вы мне не судьи. Перед лицом правомочных судей, если таковые будут, я изложу причины, оправдывающие мои действия.
— Вы ошибаетесь, — возразил бургомистр, — Сенат города Дёче имеет полное право судить вас, сударь. Господин Донат Маукш, найдите шестидесятый параграф.
Перед Донатом Маукшем на столе лежала толстая книга в кожаном фиолетового цвета переплете, с серебряным, покрытым эмалью окладом и большим, в орех величиной, смарагдом на середине его. Это была знаменитая «Zipser Willkiihr»[59], дражайшее сокровище Лёче, — книга, где были записаны законы и привилегии саксонцев.
Донат Маукш нервно переворачивал листы книги, поскольку получил приказ действовать быстро, но чем больше он старался, тем хуже у него получалось.
— Черт побери, не найду никак! — смущенно бормотал бедняга. — Вот, наконец-то!
— Читайте вслух! — приказал бургомистр.
— Стоя?
— Нет, можете читать сидя. Господин Маукш понюхал табаку из табакерки и зачитал «шестидесятый параграф».
— «Ab unszer Lewthe einer wunth wurde von eynem Edlingen ader von seyner holden in evner Stadt ader Margkte ader Dorffe szo soil er sein sach suchenn mitt eynem Rechten in des eygens hatterth do es ym geschehen ist…»
Фабрициус перевел написанный на старосаксонском языке текст на разговорный немецкий:
— «Если кто-либо из наших людей будет ранен дворянином или крепостным в городе, местечке или селе, правосудия он должен искать у того, кто владеет землею, где убийство сие совершилось». Так гласит «Сепешская воля». Той землей, где произошло убийство, владеет город Лёче. Думаю, это ясно.
Все время, пока зачитывали закон, Гёргей вертел на пальце свой перстень с опалом, переливавшимся множеством оттенков.
— Я протестую, — сказал он в конце.
Бургомистр пожал плечами и, подозвав к себе вилликуса, распорядился отвести обвиняемого в соседнюю комнату. За ним пришлют, пояснил он, когда потребуется.
Не дольше четверти часа, а может быть, и того меньше, длилось судебное заседание.
Возвратившийся в зал вилликус — он имел право присутствовать на заседании — получил новое распоряжение: ввести обвиняемого в зал. Распахнув дверь, вилликус крикнул:
— Пал Гёргей, войдите.
Голос вилликуса был странным, дрожащим.
— Подойдите поближе, — приказал бургомистр.
Он был бледен, как лунатик.
Фабрициус, говоривший до сих пор сидя, поднялся, взял со стола одну из лежавших перед ним бумаг и торжественно изрек:
— Именем бога и короля, освятивших привилегии города Лёче!