— Запишите ваш вердикт и сдайте бумаги. Наше время слишком ценно, чтобы тратить его на полоумных.
Заседание вошло в анналы истории как «Дело Валиадо». Лишь оно, и название синдрома — вот и все, что сохранилось в памяти поколений. Большая ошибка.
Кукловода признали сумасшедшим и приговорили к заключению в лепрозории. Начальный срок мерился тремя годами, после чего Валиадо вновь должен был предстать перед Трибуналом.
Где провел эти три года опальны кукловод? Загадка. Очень может быть, что и в Чертогах Отчаяния; кто знает.
Его история на этом не закончилась. Только началась.
Но обо всем по порядку.
Утро застало нас замерзшими, злыми и не выспавшимися.
За ночь снега натрусило много. Ветер намел большие сугробы, тропинки скрылись под рыхлым и искрящимся покровом. Над лесом повисла густая морозная дымка, стволы деревьев серебрились инеем в лучах по-зимнему яркого солнца.
Пока охотники сворачивали бивуак, а над костром исходил паром наполненный снегом котелок, я решил немного пройтись, размять ноги, и повнимательнее рассмотреть замок.
Мохнатая снежная шапки громоздилась на черепице донжона, такая же, но чуть поменьше, венчала сигнальную башню. Мох на стенах замерз, покрылся ледяной коростой. От Трогдума веяло могильным холодом. Ветер выводил рулады в щелях и закоулках, грохотал ставнями. Я почувствовал озноб. Как оказалось, не только мне стало не по себе от созерцания стен.
— Я тоже чую что-то. — Склазис подошел незаметно. Задумчиво поглядел на сигнальную башню, проговорил: — Нутром. Костями. Но я-то — старик. Мир привык ко мне. Я тоже привык к миру. Мы понимаем друг друга без слов… иногда. Но что привлекло твое внимание? Ведь по глазам вижу, тебя тоже что тревожит.
— Конечно тревожит. Там в сточных канавах несколько сот человек гниет. По-моему, веская причина, чтобы волноваться.
— Я не о том.
— А о чем?
— Это дар себя проявляет, — уверенно заявил охотник. — Не зыркай так, я хоть и в университетах штаны не просиживал, а читать обучен. Люблю книги. И кое-что знаю про таких, как ты. Чувствуешь тяжесть? Гнет?
— Верно. Будто мешок щебенки на плечах ношу.
— То-то и оно, что мешок. Как по мне, ваш дар — проклятие. Веками люди обходились без него, на кой же ляд он проявился теперь?
Мы некоторое время молча разглядывали замок. Каждый думал о своем. Наконец, я спросил:
— Ты действительно хотел бросить охотников в башне?
— Да. И тебе советую впредь поступать так же. Дольше проживешь. Спасибо за самоотверженность тебе никто не скажет, а за собой в могилу утянут… У меня жена. И дети. Реши сам — кто мне важнее.