– То есть вы фаталист, Петр Алексеевич, – заключил Беспалов, отличавшийся высокой для охранника эрудицией.
– Скорее реалист, – сказал Порохов. – Живу здесь и сейчас, чего и тебе желаю.
– Ага, где-то я слышал об этом принципе. Наслаждайтесь каждой минутой, потому что прошлого уже не существует, а настоящее еще не наступило.
– Золотые слова, Сережа. Действительно. Наслаждайся каждой минутой. Кто знает, сколько их нам осталось.
Произнося эти слова, Порохов лукавил. Он предполагал, что дни подчиненного сочтены. Это его не радовало и не огорчало – ничего бы это не поменяло. Бывший мент Порохов давно отучился руководствоваться эмоциями.
Глава 13
Еще один претендент
Женя Коротаев сидел рядом с Мошковым на прохладной бетонной плите, болтал о том о сем, но мысли его были далеко. Накануне его жизнь кардинально изменилась. Еще вчера он считал себя человеком женатым, а сегодня стал уже совсем холостым.
Проснувшись накануне утром с небольшого похмелья, он посмотрел на лежащую рядом Лесю и увидел на ее шее красную отметину, именуемую в народе «засос». Коротаев лег спать не то чтобы сильно пьяным, но не сумел припомнить, было между ними что-нибудь ночью или нет. Его пальцы прошлись по Лесиной руке, переместились на плечо, скользнули ниже…
– Не надо, – попросила она, не открывая глаз.
– Я думал, ты соскучилась.
– От тебя перегаром воняет.
– Я только пиво, солнышко. А сегодня вообще ни капли. Завтра выезд.
– Наконец-то! Замучил своими пьянками.
– Хорош меня воспитывать!
Ладонь Коротаева легла на ее грудь. Спокойно и властно. Как будто он за свою любимую чашку взялся.
– Не трогай меня! – потребовала Леся, отодвигаясь. – Я не хочу.
Стало ясно, что ночью между ними ничего быть не могло. Слишком решительно она была настроена.
– Ходила куда-нибудь, пока меня не было? – спросил Коротаев, не убирая руку и сжимая пальцы.
– Нет, – сказала Леся таким голосом, что он окончательно понял: врет. – Давай еще немного поспим, – предложила она, пытаясь отлепить его ладонь. – Так отдохнуть хочется.
– Мне другого хочется, – заявил Коротаев, приподнимаясь.
Он проделал все ловко и уверенно, словно вскочил на лошадь. Остальное тоже случилось слишком быстро, чтобы Леся успела опомниться. Раз – и вот уже он мешает двигаться и дышать, а сам как раз двигается и дышит. Два – и он подчиняет Лесю своему ритму, хотя она пытается оставаться безучастной. Три – и его голова падает на подушку, а сам он продолжает лежать на Лесе.
– Тяжело, – пожаловалась она.
Коротаев полежал еще немного и перевалился на свою половину кровати. Было ли Лесе хорошо, спрашивать не стал.