– Как изменились, как выросли люди! Вроде бы и тот же простой крестьянин, а уже не тот. Мыслит широко, по-государственному.
Задумался, вспоминая что-то, сказал: «А ведь с чего начинали!..» И решив, видимо, удивить меня, лукаво улыбнулся:
– А знаете, отец мой, когда создавались колхозы в наших краях, не сразу пошел в артель. В гражданскую за Советскую власть сражался, всей душой был за эту власть. А поди ж ты! Трудно давалось новое. Вековую крестьянскую психологию ломать надо было. А это, пожалуй, посложнее, чем разбить врага…
Внимательно слушал я его и понимал: не для оправдания «несознательности» отца своего говорит он все это. Нет. Он, его сын, еще и еще раз старается осмыслить всю сложность становления нового человека в деревне и хочет отдать дань сердца своего тем, кто был первым на этом пути.
Первые коммунисты села… Они и сейчас, как живые, стоят перед глазами Владимира Александровича. Школьный учитель Внуков… Председатель колхоза – двадцатипятитысячница Винокурова. Вот она, статная, ладная, выступает на сходке:
«Что такое колхоз, товарищи? Это чтобы вместе работать, чтоб один человек помогал другому».
И в борьбе прошлого и будущего «наше» брало верх над привычным «мое». И за эту новую жизнь, в которой, может быть, впервые люди обрели счастье, они потом, когда нагрянет беда, будут стоять насмерть. И вместе со всеми будет стоять его отец Александр Анисимович.
В центре села памятник: взметнувшаяся к синему небу стела, в черном обрамлении – пепельные плиты. Девяносто девять фамилий на них – это имена 99 жителей, заживо сожженных гитлеровцами. Читаю скорбный перечень жертв. Надпись: «Сожжены 23 февраля 1943 года».
– На нашей земле все в ту пору солдатами были, – говорит Владимир Александрович. – И во время войны здесь колхоз существовал, обеспечивал продуктами партизан.
…Был солнечный день золотой осени. С полей тянуло дымком костров – завершалась уборка картофеля. Звонкие голоса ребятишек доносились из новой школы – началась перемена; совхозный прораб доказывал что-то каменщикам; по улице то и дело проходили грузовики со всевозможной деревенской продукцией… А как выглядело все здесь тогда, в тот трагический февральский день? Чем занимались эти вот малышки-сестрички: Катя и Тамара Лукач, чьи имена на серой плите мемориала? Что делал старший житель села Е. Н. Горбач? Об этом уже не скажет никто. Пришедшие ночью в село партизаны не нашли здесь никого и ничего. Только метель лизала обгорелые стволы деревьев, заметала пепелища.
– Вспомнить об этом и то тяжело. – Владимир Александрович посуровел. – К слову сказать, именно в это время мой отец спасал раненых партизан.