— Ну, вставай же, сынок, вставай, — не открывая глаз, улыбаюсь.
* * *
— Вставай, ну? Пожалуйста, мальчик, вставай! — мамин голос уплывает в темноту, сменяясь незнакомым. — Мальчик!
Пытаюсь приоткрыть глаза, все вокруг немного плывет. Я лежу на спине, перед глазами у меня темнеющее к вечеру серое небо, надо мной склонилось знакомое лицо. Мысленно напрягаюсь, пытаясь расшевелить непослушный язык:
— Молли… — кошмар, это мой голос? Какой-то слабый хрип.
— Ну, слава Господу, ты очнулся! Давай, я помогу тебе, — девушка с силой, удивительной для таких тонких и слабых рук, подхватила меня под мышки и поставила на ноги. Если бы она отпустила руки, я бы тут же свалился обратно в грязь. Ноги не держали, и я висел мешком.
— Давай, давай, быстрей, нам лучше уйти отсюда. — Видя, что я не спешу проявлять чудеса реакции, Молли просто потащила меня волоком.
Ничего не соображая, с минуту примерно я просто свисал, вяло загребая ногами. Потом потихоньку, по мере того, как кровь приливала к конечностям, все уверенней начал отталкиваться от земли. Убедившись, что я более-менее могу идти сам, Молли практически перешла на бег.
Ни разу не выбежав на центральную улицу, мы неслись какими-то темными закоулками, перелезая через кучи мусора, распугивая крысиные стаи.
Наконец, девушка остановилась на захламленном заднем дворе какого-то темного, сумрачного строения. Между двумя чахлыми голыми кустами неизвестного мне растения, я увидел низкую деревянную дверь, с огромным навесным замком. Молли выудила откуда-то из глубин длинной юбки ключ, и, открыв дверь, согнувшись, скользнула в темноту.
— Ну, давай скорей заходи, — зашептала она, — я не хочу зажигать лампу, пока дверь открыта.
Решившись, я шагнул в неизвестность. Отодвинув меня в сторону, Молли закрыла дверь. Пару минут, пока она, чертыхаясь и чем-то гремя, искала лампу, я поражался темноте вокруг. Удивительно, но раньше мне действительно не приходилось такого видеть, всегда что-то светилось — потолок в ночном режиме, какие-то индикаторы и подсветки… А вот такой абсолютно полной, какой-то густой черноты — никогда.
— Только не двигайся, стой на месте, — раздался голос девушки. Могла бы и не говорить, я не горел желанием свернуть шею.
Когда, наконец, Молли нашла и зажгла лампу, я понял, что опасения были вполне оправданы. Прямо у моих ног, после небольшой площадки, начиналась короткая каменная лестница из пяти ступеней. Сделав всего один шаг, я бы скатился кубарем прямо в крохотную, заставленную комнатку, и не факт, что остался бы цел.
— Все, спускайся, — девушка подошла ко мне, протянула руку, — можешь идти?