Но вместо того, чтобы продолжить излагать свой ход мыслей и рассказать мне, как легкомысленно я себя вела, Никамедис просто молча и неподвижно стоял. Я стучала пальцами по стойке, потому что хотела, чтобы он, наконец, набрал обороты. Потому что в дополнение к его разносу, мне, скорее всего, придётся выслушивать ещё несколько других, один из них от Алексея. Богатырь расстроится, потому что его не было рядом, чтобы защитить меня от Джейсона и его ядовитого плана.
Никамедис набрал в лёгкие воздух. Я подумала, что он, наконец, продолжит, но и в этот раз он молчал.
– Гвендолин... – в конце концов выдавил он, его голос звучал ещё более хрипло и жестко, чем ранее. – Ты должна меня извинить. Я... не очень хорошо... себя чувствую.
Мой взгляд метнулся к его лицу. Я заметила капельки пота, выступившие на его лбу, покрасневшие щёки и тихое, внушающее беспокойство, бульканье в животе. Его голубые глаза казались тусклыми и пустыми, и он немного шатался, как будто ему было трудно держать равновесие.
– Никамедис? – позвала я.
Библиотекарь рухнул без единого слова.
– Никамедис? Никамедис!
Я бросилась вперёд и упала рядом с больным библиотекарем на колени.
– Никамедис? Что случилось? С вами всё в порядке?
Мой взгляд упал на пластиковую бутылку, закатившуюся за стойку – бутылку из-под воды, которую я выбила из его рук, когда гналась за Джейсоном. Бутылка была пуста, а под стойкой для выдачи книг образовалась лужа. У меня возникло ужасное подозрение, и я снова повернулась к Никамедису.
– Вода, – я наклонилась вперёд и потрясла его за плечо, чтобы заставить поговорить со мной. – Вы пили эту воду?
– Я только... сделал глоток... – пробормотал он, а потом его голова завалилась набок.
Отравлен – Никамедис был отравлен.
Должно быть, он выпил отравленную воду, когда я спускалась со второго этажа и бежала между стеллажей. Я так сильно сосредоточилась на том, чтобы остановить Джейсона, что мне даже не пришло в голову, что кто-то другой – например, Никамедис – может выпить отравленную воду, которая предназначалась мне.
На мгновение голова пошла кругом. Я не ощущала ничего, кроме ужаса – ужаса и страха. Потом этот момент рассеялся, шестеренки в голове снова начали вертеться, и я могла думать только об этом ужасе, случившемся из-за меня.
– Метис! – закричала я. – Кто-нибудь приведите Метис!
– Гвен? – спросил Оливер, заглядывая за стойку. Нюкта все еще находилась у него на руках. – Что случилось?
– Никамедис выпил отравленную воду. Приведи сюда Метис! Немедленно!
Оливер распахнул глаза и поспешил прочь. Мне ничего другого не оставалось, как снова наклониться над Никамедисом.