И опять оборвался на полуслове.
— Лосих сам доишь? — съехидничал Рассохин. — Или Матёрая помогает?
Тот усмехнулся и поманил рукой.
— А ты иди сюда!
И завёл внутрь барака, приспособленного под ферму. В отдельном боксе было светло и бело, как в операционной. Тут же висели доильные аппараты, шланги, какие-то бачки из нержавейки и стеклянная тара для расфасовки.
— Всё оборудование — финское, — со сдержанным восторгом объяснил полковник. — Штучного производства. Здесь сами и консервируем по их технологии. Ещё на полтораста тысяч.
— Сами и пьёте? — Стас открыл массивный высокий холодильник, забитый бутылками молока.
— Пьём! — развеселился ясашный. — Водки больше не хочется! И продаём китайцам. Накопим крупную партию, сделаем отправку. Элексир бессмертия с витамином счастья. Они умеют ценить продукт. Это Клондайк, брат!
Он открыл внутреннюю двойную дверь — и сразу же пахнуло горьковатым скотским навозом, стойким запахом домашних животных. Только из сумрачных денников, устроенных, как на конюшне, торчали лосиные головы.
— Маточное поголовье, стельные самки.
И договорить не успел, как за спиной выстрелом хлопнула дверь — ив белом боксе очутилась Матёрая.
— Они летят, Яросвет, — без паники, но с апокалиптической значительностью в голосе сказала она. — Вертолёт!..
— Ну и пусть теперь летят! — как-то уж очень легкомысленно воскликнул тот. — У нас долгожданный гость, Матёрая!
Хозяйка Карагача была в своей скрипучей косушке, белоснежной блузке с низким, откровенным разрезом и брючках из змеиной кожи. Несмотря на свой трепетно-притягательный вид, эротичной не выглядела, как в первый раз. Матёрую трудно было представить рассеянной, однако она заметила Рассохина не сразу, но зато сразу же переменилась.
— Знала: ты придёшь сам, — сказала уже гипнотическим голосом и обласкала взглядом, словно крыльями. — Ты ведь тоже не хочешь контакта с внешним подлым миром?
Рассохин насторожился: гул вертолёта уже слышался и помещении.
— Да уж, лучше бы с ним не встречаться...
— Пойдём на улицу! — ревностно предложил Галицын. — Посмотрим!
Взял Матёрую под руку и повлёк к дверям. Та демонстративно отстранилась и вышла сама.
Вертолёт МИ-8 заламывал круг над Гнилой Прорвой. Ласточек в небе уже не было, словно ветром сдуло, перепуганные лосята жались к забору, а появившийся откуда-то кавказец носился возле административного корпуса и лаял в небо.
— А если сядет к нам? — полушёпотом предположила хозяйка.
Полковник сохранял спокойствие и рассудительность одновременно с улыбчивостью.
— Куда он сядет, сама подумай? Кругом разливы, ни одной площадки. Мы на острове, понимаешь?