— Лида! — Это к ней приблизилась, отделившись от компании Сирены, Тана Кордо, слезливая баба из Эвери. Впрочем, сейчас она вовсе не похожа на убитую горем. Напротив — улыбка до ушей, новый купальник, загар ровный, даже слегка отвислый животик подтянулся, руки заняты пластмассовыми стаканчиками. — Лида, я сделала это!
— Что сделала?
— Грохнула этого козла, моего шефа!
Ну почему у других всё получается как по нотам?! Даже у этой…
— Давай за мой успех — по чуть-чуть! — предложила Тана, протягивая ей стаканчик. — Арманьяк из твоей любимой Галлии.
— Ты же знаешь, я крепкого не пью. — Лида взяла за горло свою бутылку, и Тане пришлось слить содержимое обеих ёмкостей в одну. — Расскажешь потом, как это у тебя получилось?
— Мне вообще не терпится, — заявила Тана, когда арманьяк начал своё движение по пищеводу. — Знаешь, я за ним три месяца раз в неделю подглядывала, прежде чем убедила Тлаа решить, что жить такой мрази ни к чему.
— А как же Мария?
— Я уговорила её не мешать. А с Тлаа всё просто… Я поняла, чтобы он тебе помог, нужно: раз — чтобы ты ему нравилась, два — убедить его, что без решения проблемы тебе будет плохо, три — убедить его, что ты к нему искренне привязана. Вот. Так этот Гвидо, козёл старый, так каждый день не по одному разу своих секретарш пользовал — после меня у него их две завелось, а вечером ещё и в бордель заруливал. Ну, теперь у него моё письмо в глотке застряло, лекарство принял, говнюк… Давай ещё по одной — я сбегаю.
— Нет, не буду я… — Что-то мешало Лиде завидовать чужому успеху, но и радоваться вместе с Таной ей тоже не хотелось. — А дальше-то что?
— Что дальше?
— Ну, добилась ты своего, а теперь что делать будешь?
— Жить буду. Долго и счастливо.
— Как Сирена?
— А чем тебе она не нравится? Ну, живёт в своё удовольствие — тебя не трогает. Завидно? Да ты, если бы хотела, давно бы всех её кавалеров прибрала.
— Этих уродов?
— Вот видишь. — Тана торопливо поднялась. — Ну, я пошла. У тебя кофе есть?
— Есть.
— Тогда я к тебе вечерком загляну. Лады?
— Попробуй.
Тана побежала к притихшей компании, которая как раз собиралась купаться без ничего, только Рано, отбившись от стаи, доставал из ящика очередную бутылку.
«Молчат химеры на твоих соборах, как стражники на крепостной стене. Обет молчанья вечным приговором был вынесен историей стране. О, Галлия, как много в этом звуке…» — и здесь Конде у кого-то строчку слямзил. А как стемнеет, надо будет отправиться к Чаше, а то еда уже кончается, и сигареты почти все расстреляли долбаные ромеи. Пусть Тана приходит — кофе сама себе сварит. А сейчас — спать, чтобы ночью по холодку двинуться. Кстати, может, и удастся Сенат поутру навестить — вот смеху-то будет. Кстати, надо будет свежих газет добыть и положить фиалок на могилу Ромена. Ромен, как много в этом звуке… Свалил на тот свет — и с концами, даже присниться не может как следует…