Сон не шёл, «Король Хильперик» скончался, есть не хотелось… Значит, можно вновь взяться за поэзию Конде ле Бра — занятие, которое, в принципе, заменяет здесь любое другое…
«Идущие на смерть приветствуют тебя, великий цезарь Конст, палач моей вселенной. Проносятся века, ликуя и скорбя, но мир перед тобой не станет на колени…»
По спине едва ощутимым холодком пробежала стремительная тень, а потом послышался незнакомый шелест — как будто ветер заблудился в порванных парусах.
В первое мгновение ей показалось, что это Ромен пытается разорвать стягивающие его путы, но, присмотревшись, Лида разглядела, что этот парень, запутавшийся в стропах парашюта, похож на её возлюбленного лишь недельной щетиной на лице, цветом волос и шальным взглядом. Этот, который упал с неба, был выше ростом, шире в плечах и не отличался интеллигентской бледностью.
— Привет. — Она дождалась, когда освободившийся парашют отнесло в набегающие волны, но парень, казалось, ничего не слышал, — он смотрел на неё, стоя на четвереньках, по-собачьи склонив голову набок.
— Ты что — глухонемой? — Лида выдернула из песка пузатую бутылку «Лозы Галлии», предварительно пожелав, чтобы вино охладилось. — Отхлебни, может, разговорчивей станешь.
2 октября, 22 ч. 20 мин., о. Сето-Мегеро, усадьба Стругача.
— Ты один? — обратился Харитон Стругач к шороху в кустах, которые тут же раздвинулись, и у порога его роскошного по местным меркам жилища возник громоздкий тёмный человеческий силуэт.
— Да, я есть один, — отозвался Свен Самборг, на всякий случай оглянувшись. — А кто ты ещё хотель?
— Не «кто», а «кого», — поправил его Харитон, освобождая дверной проём. — Проходи.
Свен оглянулся ещё раз и поднялся на крыльцо, но в дом проходить не стал.
— Давай мне это, и я буду ушёл. — Он явно не был настроен на долгие разговоры.
— Что — это?
— Ты сам знать.
Сам, значит, знать… Конечно, знать! Свену ничего особенного не требовалось — только мировой славы, всеобщего признания и повсеместного почёта. Чтобы первый встречный на вопрос «Кто такой Свен Самборг?» отвечал без запинки: герой, совершивший такой-то подвиг, или — писатель, написавший «Пьяную Марусю с пулемётом», обалденную книгу, от которой все тащатся и торчат. За этим он и припёрся сюда, на этот остров. Когда Харитону удалось перетащить сюда свой дом, Свен вбил себе в башку, что гере Стругач — особа, приближённая к Хозяину, и вполне может походатайствовать перед божественным Тлаа насчёт того, чтобы прославить в веках имя славного солдата удачи и скромного литератора. Требовалось ни много ни мало — внушить широким народным массам почтение к этому ничтожеству, которое последние полгода упорно набивается ему в друзья.