Разман-бей упал на колени, поцеловал ковер и тихо, но внятно произнес:
— Послы государя Московского Ивана у твоих ног, о могучий и великодушный. Прими их слово.
Оглянувшись назад, он с ужасом увидел, что посольство не упало ниц перед ханом.
— На колени перед лицом могучего хана, неверные! — крикнул через плечо разман-бей.
Никита Беклемишев и стоявшие за ним Никита Чурилов и Данила Гречин отдали глубокий поклон.
— Даже перед ханом Золотой Орды послы государства Московского на колени не встают, — сказал Беклемишев. — Мы приехали к вам не как данники, а как друзья. Государь мой считает государя вашего братом и желает передать ему братское слово. Он послал нас к великому хану Гирею, чтобы мы завязали узы дружбы и стали бы добрыми соседями. Великий князь посылает брату своему Менгли-Гирею-хану поклон и повелевает вручить подарки. — Посол подал знак, и в зал внесли три короба. Холопы открыли короба, вынув широкую полотняную скатерть, разостлали ее перед троном и удалились. Беклемишев. Чурилов и Гречин подошли к коробам, стали вынимать подарки.
На скатерть ложились золотые тяжелые рубли, драгоценные камни, сукна и тончайшие ткани, серебряные кубки и бокалы, резные чашки из яшмы и нефрита и много дорогой резной посуды.
Глаза хана горели жадным блеском, сановники причмокивали губами, охали и ахали. Когда пустые короба унесли. Менгли-Гирей сказал:
— Подарки моего брата Ивана тронули мое сердце. Что еще повелел князь сказать мне?
Беклемишев вынул свиток из широкого рукава.
— Государь повелел мне передать от своего светлого имени могучему хану таковы Слова: «Князь великий Иван челом бьет. Посол Гази-баба говорил мне, что хочешь меня жаловать в братстве и любви точно так, как ты с Казимиром в дружбе и любви. И я, услышав твое жалование и увидев твой ярлык, послал к тебе бить челом боярина моего Никиту, чтобы ты пожаловал и как начал жаловать, так бы и до конца жаловал».
Прослушав перевод Шомельки, хан качнул головой в знак того, что понял, а стоявший на нижней ступеньке трона Ширин-бей подался на шаг вперед и, наклонившись к уху хана, зашептал что-то.
— Князь Иван знает, что хан Ахмат недруг мой? — спросил Менгли-Гирей.
— То государю моему ведомо, — ответил Никита.
— Дружбу и братство со мной заключив, Иван, если я на Ахмата войной пойду, со мной вместе пойдет ли?
Никита помедлил с ответом, раздумывая. Потом сказал:
— Братство противу одного недруга заключать не стоит. Ежели Ахмат или Казимир пойдут на Москву, то ты, могучий и непобедимый, должен сам на них пойти или брата послать. А ежели на твою землю недруг пойдет, Ахмат ли, а то и кто другой, государь мой вместе с тобой будет.