В любом случае нужно навестить Бюргенверт, твёрдо решила Мария. Но потом. Сейчас они в лабиринте. А рядом Джоул.
* * *
— Выступаем, — скомандовала охотница. — Джоул, как самочувствие?
— Я в полном порядке, — ответил тот, снова поморщившись.
Гримаса казалась не вполне искренней. Нет, ему явно досталось. Но в мимике скрывалась наигранность. Словно Джоул боялся, что Мария забудет о его состоянии и поверит словам.
— Тогда не будем менять построения, — ответила она.
Гисберт непонимающе глянул на охотницу. Происходило нечто непонятное для него. И это нечто ему не нравилось.
Дальнейший путь до цели вылазки прошёл без особых приключений. На всех произвёл впечатление огромный грот, пересечённый мостами и освещённый лучами света из прорубленных в скале шахт. На недосягаемом дне плескалось загадочно поблёскивающее озеро.
Несколько раз приходилось отбиваться от мелких тварей вроде крыс. Однажды из кучи истлевшей рухляди на охотников выскочило нечто чёрное и продолговатое. Осмотрев изрубленный и пробитый пулями труп, Мария подумала о пиявке. Но бывают ли пиявки с ногами?
Отряд чуть не попал в ловушку, когда Джоул не заметил проваливающийся пол. К счастью или нет, но шедший позади солдат успел схватить охотника.
После грота с озером один из учёных окинул взглядом незнакомый туннель и позвал охотников.
— Я правильно понимаю, что здесь начинается неисследованная область? — настороженно поинтересовался он.
— Да. Если верить вашим коллегам, неподалёку должен находиться птумерианский храм, — ответила Мария. — Осторожнее. Мы не знаем, что здесь ещё.
— Кондитерская фабрика, наверняка, — пробормотал Гисберт.
Один из людей Грубера злобно посмотрел на охотника.
— Заткнись, без тебя тошно.
— Сам заткнись и смотри по сторонам, а то кровопийца за зад ухватит, — отбрехался Гисберт.
Выразительный взгляд Марии заставил замолчать затевающих ссору.
Опять слишком тихо. Но не так, как перед встречей с кровоглотом. Не тревожная тишина, скрывающая шаги приближающегося чудовища. Торжественная. Как в храме. Слышится эхо давно затихших песнопений.
Но всё равно страшно. Это не животный страх за свою жизнь. Это трепет перед чем-то величественным. Находящимся за пределами понимания. Сокрушительным для духа, а не для тела.
Мария поняла, что ощутила отголоски присутствия Великого. По её спине пробежал холодок. Взглянув на брата Джоула, она не заметила никакой реакции. Либо ученик Логариуса ничего не заметил, что маловероятно, либо умело скрыл переживания.
Путь преграждала массивная дверь, покрытая непонятными письменами. Девушка не знала птумерианского языка. Но для шедших с ней учёных буквы древнего алфавита несли смысл.