Тогда и я решил рассказать им историю из своей жизни:
– Когда-то давно, я учился в суворовском училище. Времена были перестроечные – демократия, гласность. И мы – своенравные, с «вольной жизни», попавшие в казарму с настоящим распорядком дня, построениями и нарядами. Возникали всякие недовольства, которые особенно касались командиров, назначенных из числа воспитанников. Назначали их офицеры-воспитатели. Нам то, после пионерских отрядов, хотелось, чтобы мы их сами выбирали. А вот шиш, это – армия, детка! Какие, нахрен, выборы? Так и назначили одного суворовца заместителем командира взвода. Невзлюбили мы его – высокомерным был, да своенравным. Возмущались, возмущались, да как это сейчас называется – выказывали общественное недовольство. Вот двое ребят, взяли и побили этого заместителя. Не сильно, но до командования дошло. Решался вопрос, как их наказать. И пошёл слух, что отчислить хотят. Тут и наша протестность взыграла – как так, надо отстаивать парней. «Не допустим! Не простим!». Решили голодовку объявить. Так на завтраке, всем взводом, и не притронулись к еде. Такой резонанс был! Старшина роты, старший прапорщик Ардышев, и тот обалдел. А он, между прочим, Афган прошёл, да не на вещевом складе отсиделся. В итоге, голодовка наша только хуже сделала. Ребят отчислили, замкомвзвода остался. Наш офицер-воспитатель, майор Симанович, потом мне сказал: «Ты или в открытую возглавь, чтобы и ответственность взять на себя, или ничего не говори тогда. А то подстрекателем выглядишь». Мне его слова обидными тогда показались – вроде недовольных много было, а я ж лично не подбивал никого: «Иди – побей!». Сейчас-то понимаю, что он имел в виду. Мелкая такая, подленькая провокация всё-таки была. Несколько человек, и я в том числе, сформировали протест. Пусть не умышленно, по-детски ещё – на уровне «Вовка – дурак», но последствия были уже не детские. И пострадали неплохие ребята.
Мало того, в большой политике так же происходит – одни говорят красиво, целенаправленно будоражат общество, к действиям призывают, а страдают за них те, кто «ведётся» на эти речи. Единицы готовы, как говорится, сами за слова отвечать.
Кстати, так и население отучают от активности. Подсовывают очередного балабола к выборам, послушают его люди, а потом и плюются. И не хотят других уже слушать, считают очередными «свистунами».
Вот я тебе, Аня, уже говорил, что с людьми работать надо, пока у каждого в печёнке не отложится твоя агитация. Тяжело, долго, муторно. Но если хочешь чего-то изменить, то без такой работы не обойдёшься. И бояться не надо – когда человек за правое дело агитирует, он открыто выступает, и ответственности не боится. А вот тем, кто прячется за экраном или из заграницы пытается на людей влиять, больше всего не доверяют.