В другой раз в другом месте завязка, говоря языком теории драматургии, была такая же, но действующие лица иными. За столом преобладали сотрудники Государственного комитета по культурным и экономическим связям при Совете министров СССР. Этот комитет по фамилии его председателя Скачкова в некоторых замкнутых кругах именовался СКАЧКОВСКИМ. Попасть туда на работу было очень трудно, почти как в Совет экономической взаимопомощи, престижно и материально выгодно. К тому же там, как говорили военные в дореволюционной России, «быстро шло производство», то есть карьерный рост. После беседы с одним крупным чином меня как-то сразу все стали уговаривать согласиться на его предложение связать свою судьбу с этим ведомством. Я не стал пускаться в длительные дебаты и в шутку заявил, что я уже дал обещание служить верой и правдой Парнасу и его лидеру Аполлону Зевсовичу. Все весело посмеялись, а хозяйка стала меня обхаживать на предмет более обстоятельной, но менее деловой беседы с её дочкой, старшекурсницей экономического факультета университета. Я с девицей поговорил об экономике, о плохом учебнике Никитина, о хорошем двухтомнике Цаголова, о том, что почти четыре года редактировал и экономическую литературу… Никаких отклонений от этого тематического курса я не допустил, и на меня в итоге хозяйка махнула рукой. Да и я подумал – пусть ищут себе кандидатов на священный пост жениха где-нибудь в соответствующих министерствах и ведомствах. И вернулся к своим музам, которые без меня уже начинали скучать.
В конце концов отец понял, что все ЭТИ ПУТИ ведут в тупик. Последнюю попытку он предпринял посредством… Натальи Юрьевный Дуровой, у которой была подруга в Ленинграде, а у подруги – взрослая дочка. Но и эта атака была отбита! Ныне я мечтаю написать цикл коротеньких юмористических рассказов обо всех подобных приключениях (особенно много их было в Киеве!).
А вот о том, что я не был и не мог бы побывать на встрече Нового года в гостях у легендарного генерала Игнатьева, автора мемуаров «50 лет в строю», я очень сожалею. И очень сердился на отца, что он мало чего выспросил у такого знатока Франции! Напомню, что именно военный атташе Игнатьев сберег царский архив и передал его высшим представителям Советской власти. Конечно же, такой знаток Парижа и Франции в целом мог бы быть весьма полезен отцу в связи с его творческими интересами, но, увы, разговор как-то свёлся к тайнам французской кухни, блестящим знатоком которой себя Игнатьев проявил. Отец стал вспоминать о традициях французской кухни в России начала века, в довоенную пору в Москве и в Ленинграде… А тут и запели свою величаво-торжественную песню куранты! Я потом пенял отцу: «Папа! Ты променял разговор о важных событиях на подливки и способы жарки мяса и рыбы!» Отец разводил руками: «Он ведь дипломат, к тому же дипломат военный и уж, конечно, блестяще парировал бы все мои заходы!..»