Открыл сам посол. О, нет... Нарви успел всё ему рассказать, и теперь на меня, как на чудотворную икону, смотрели обожающие глаза Фундина.
- Ваше величество, вы...вы... - не мог подобрать слов распираемый от счастья гном.
- Я, я, натюрлих... - буркнул я, - Может, разрешите мне войти? Или у гномов принято держать гостей на пороге?
- Да, да, конечно! - засуетился посол. - Проходите, ваше величество, присаживайтесь! Сейчас распоряжусь, чтобы принесли свежего керта.
Фундин носился со мной, как с хрустальной вазой династии Мин - пододвигал мне кресло, отобрал у принёсшего керт слуги поднос с чашками, и лично налил и поднёс мне ароматный напиток. Дай ему волю, так он обложил бы меня подушками и сдувал пылинки. Тут прибежал Нарви, и уже два гнома начали водить вокруг меня хоровод. Надо это прекращать. Как бы им намекнуть поделикатнее, что я никуда сейчас не поеду?
- Ваше величество, - защебетал Фундин. - Всё уже готово к отъезду, мы ждём только вас. Сколько вам понадобится времени на сборы, и сколько эльфов свиты вы возьмёте с собой?
- Планы поменялись. Я никуда не еду, - отвернувшись, чтобы не смотреть в глаза гномам, буркнул я.
Из рук посла вывалилась чашка с кертом, горячая жидкость вылилась на штаны гнома, но он, кажется, этого даже не заметил.
- Как? Почему? - возопили в два голоса гномы.
- Я очень хочу помочь, и не отказываюсь от своих слов! - начал оправдываться я, - Но вы и меня тоже поймите! Как я могу уехать из страны, когда война с орками может начаться в любой момент? Эльфы воспримут это как предательство, и будут правы! Я просто не могу!
- Ваше величество, но это ведь можно объяснить государственной необходимостью, налаживанием военных и экономических связей, к тому-же, война ведь ещё не началась, орки не переходят границу, и неизвестно, перейдут ли вообще.
- Дар Фундин, вы - истинный дипломат, в этом нет никаких сомнений. Вы любому можете доказать,что чёрное - это белое, и наоборот. Можно всё, что угодно объяснить государственной необходимостью, но простых эльфов не обманешь, народ, он всё видит, и ничего не забывает. И не прощает. Меня не поймут. Простите.
Дар Фундин не зря стал послом. Он взял себя в руки, и только подрагивающий уголок сжатого рта говорил о том, насколько это для него было непросто.
- Но я уже отправил послание моему королю, - убитым голосом произнёс Фундин. - Что я ему теперь скажу?
- Вот так и скажите. Что Тиларин не может покинуть свой народ в час беды. Ну, или ещё что-либо подобное, мне ли вас учить дипломатии? Или хотите, - пришла мне в голову мысль, - я сам ему напишу? Мне-то он, надеюсь, поверит?