Здесь, в парке, было немало цитрусовых деревьев, и собак держали на случай бессмысленных налетов на эти сады - бессмысленных, потому что лимоны, мандарины и апельсины еще не созрели. Да только мало ли глупых и жадных людей на свете? Гиги слышал, что собак весь день держат взаперти, выпускают лишь по ночам - и тогда, до предела налитые злобой, они могут загрызть насмерть. Но он не испугался, даже не удивился, когда собаки не тронули его, пропустили. Уже у ворот мелькнула мысль: "Ну, конечно! Это Старик, ведь он хозяин, а собаки не тронут хозяина и того, кто с ним..."
Привратник спал в своей будочке. Гиги поднял толстый крюк, бесшумно отворил ворота и вместе со Стариком быстро направился туда, куда его вело... что? Простите меня за попытку объяснить то, чего я сам до конца не понимаю.
Гиги Квес, житель планеты Утренний лес, которой еще нет на астрономических картах, пришелец из Будущего, землянин по происхождению и Фантазер по профессии, спешил на работу.
А следом за ним, шаг в шаг, шел Старик - человек, когда-то создавший этот парк и умерший около полувека назад, но - живой.
"Кипарис лузитанский", выходец из далекой Мексики, днем похожий на крестьянина, устало свесившего натруженные ветви-руки, был этим Стариком. И "Вашингтония величественная", и другая, финиковая, пальма, уроженка Канарских островов, тоже были добрый и мудрый Старик. И японский "Осментус подуболистный", и роскошная гортензия, и средиземноморский "Лавр благородный", и клубничное дерево, и боливийская "Буция головчатая", щедро протягивающая пригоршни ягод на остролистной ветке, и непостижимая сложность смешавшихся свежих запахов - дыхание парка, и даже серебристые столбы лампионов, о которых Гиги как-то подумал, что здесь они тоже удивительно похожи на деревья, только одетые по последней моде... Везде и во всем жил Старик, бессмертный, потому что большую и лучшую часть своего земного бытия отдал созиданию Красоты и бескорыстному служению ей.
"Здесь?" - полуутвердительно спросила Старика мысль Фантазера.
"Здесь", - беззвучно ответил тот.
Смутно чернели контуры сплетенных стволов глицинии (что по-гречески звучит как glykys - сладкий) и умерщвленного ею кипариса (kyparissos) вечнозеленого хвойного дерева теплых стран... Гиги Квес остановился перед ними - и забыл обо всем на свете, ибо весь ушел в творчество.
...Я, конечно, не знаю, как он это делал, и говорю "конечно", потому что если б знал и умел, то сам творил бы чудеса, вместо того чтобы пытаться рассказать о них. Одно не вызывает сомнений: так одержимо и виртуозно Фантазер с Утреннего леса работал впервые, и вот здесь загадки уже нет: впервые он не просто воспроизводил жизнь, а боролся за нее со смертью.