– Кому предназначалась эта молитва и кто все это организовал?
Все молчали.
– Вы будете отвечать, или я вас всех прикажу расстрелять за нарушение лагерного режима?
Он подошел к Станое Капларевичу из Милатовича, вероятно из-за того, что он был старше других, и сказал ему:
– Эй, ты! Ты старый человек, должен быть мудрым. Не хочешь нам все рассказать?
– Мне нечего вам сказать, – процедил сквозь зубы Станое.
– Нечего?! – заорал Крюгер. – Тогда выйди из строя!
Тот вышел вперед, и Крюгер приказал раздеть его догола. Станое стоял в чем мать родила. От него остались кожа да кости, а лет ему было где-то за шестьдесят.
– Так кто все это организовал? – снова спросил Крюгер.
– Не знаю, – отвечал Станое.
– Сейчас ты все скажешь, – выпучив глаза, он начал хлестать его бичом изо всех сил. От жестоких ударов старческое тело превратилось в синюю окровавленную массу и рухнуло на землю.
Кровь прилила к моей голове, я не выдержал и сделал шаг к палачу:
– Я все организовал.
– Могу спросить, с какой целью?
– Чтобы отдать дань уважения человеку, который спас нас от страшной болезни, доктору Пияде.
– Так, значит. Во славу этого еврейского пса вы превратили лагерь в богомолье?!
– Богомолья в этом злом мире никогда не будет слишком много, – отвечал я ему.
– В злом мире? И кто же его сделал таким?
– Злые люди, – отвечал я.
– И кто же эти злые люди, хотелось бы знать?
– Их везде полно, они работают против Бога.
– Кого ты, поп, из себя изображаешь? Спасителя этого сброда, который не дает миру стать лучше, или обычного комедианта?
Я уже говорил, доктор, что Крюгер хорошо говорил по-сербски, поэтому нам был не нужен переводчик. От моих слов он впал в ярость и начал нещадно меня охаживать кнутом. Я свалился на землю, а он дал знак продолжать избиение. Я потерял сознание и не знаю, как долго длилась экзекуция.
Когда я пришел в себя, оказалось, что я в бараке лежу на нарах. Нам объявили, что наказаны все, поэтому на три дня отменяется горячее питание, будет выдаваться только по куску кукурузного хлеба, а мне вообще запретили прием пищи. Но я пережил и это.
Каким образом? Что вам сказать? Я был тогда в расцвете сил, имел волю к жизни, а главное, Всемогущий не дал мне погибнуть. Если бы не так, кто бы сейчас вам вещал?
Что-то я сегодня разговорился. Похоже, доктор, эти мои сказания служат отличной терапией. Конечно, наряду со всем, что вы для меня здесь делаете.
* * *
В моей памяти, доктор, многое перепуталось, иногда я не в состоянии придерживаться хронологии событий. Кроме того, у меня не хватит времени рассказать вам обо всем в своей жизни с деталями и подробностями. Я говорю только о тех событиях, которые могли хотя бы в общих чертах написать картину нашей лагерной жизни.