– Зачем, отец Йован, ты поставил крест на мое чело?
– Здесь ему место.
– Ты уверен, отец?
– Да. Ты был набожным и богобоязненным прихожанином.
– Почему я и мертвый в тюрьме?
– Не ты мертвый, Светомир, это они – мертвецы.
Такие слова сказал мне Светомир Йовичич, крестьянин из Граба. Потом я уже ничего не слышал. В камере воцарилась тишина. Голова моя закружилась, я испугался, что сейчас упаду и когда меня найдут на полу, меня неминуемо ждет смерть. Я умирал от голода, с утра предыдущего дня я не съел ничего, кроме куска хлеба. Принесут ли мне еду или решили уморить меня голодом?
Дух мой по-прежнему не сдавался. Силу давал мне вид креста на лбу черепа Светомира. Голод, бессонница, изнуренность отнимали все больше сил. Я чудом держался на ногах. Был только вопрос времени, когда я упаду. Лицо мое освещал слабый свет лампочки в черепе Светомира. Мое изможденное лицо аскета наверняка было желтым в ее призрачном свете.
В этой камере я был лишен всего, кроме двух вещей: мне не могли запретить дышать этим сырым воздухом и читать молитвы про себя. Случайно взгляд мой скользнул выше светомировой головы, и я увидел рисунок, которого не заметил ранее. Рисунок был нечетким, и я всмотрелся в него пристальнее. Это был лик Пресвятой Богородицы! С младенцем на руках. Под ним была надпись: «Помоги, матерь Божья» на русском языке. Значит, это произведение русского заключенного, сидевшего в этой камере. Рисунок и надпись были выцарапаны каким-то острым предметом на бетонной стене.
Я бы не смог увидеть все это в темном помещении, если бы не дыра в затылке черепа, сквозь которую проходил слабый свет лампочки. Тонкий сноп света падал как раз на божественный лик.
Тронутый увиденным, я продолжал смотреть на изображение. Какова была судьба мученика, запертого в этих четырех стенах? За что его сюда посадили? Жив ли он еще? Сколько еще несчастных побывает здесь после меня? Все эти вопросы роились в моей голове. Ответов я не знал, но был уверен в одном: никто из пребывавших здесь ранее и никто из тех, кому это еще предстоит, не был и не будет подвергнут такой пытке – день и ночь смотреть на череп своего друга.
Не знаю, сколько еще оставалось до конца ночи. Силы мои были на исходе. Ноги от неподвижности затекли. Сон овладевал мной, веки сами закрывались. Наконец я свалился на пол. При падении я задел головой столик, и череп упал. Я тут же вскочил и вернулся в прежнее положение. Счастье, что лампочка не разбилась об пол. Ключ не повернулся в замке, видно, в этот момент никого не было рядом.
Приближалась заря, светало. Через высокое окошко камеры показались первые солнечные лучи. Я все так же глядел в пустые глазницы Светомира. Вдруг погасла лампочка – кто-то в коридоре выдернул шнур. Решили, что лампочка не должна гореть при дневном свете.