Виктор поднялся на ноги, его глаза стали огромными, когда он смотрел на мою грудь, а кровь отлила от щек.
— К-к-ак ты ск-а-аза-ал тебя з-о-о-вут? — он заикался. Взяв свою толстовку, я опустил глаза вниз и сразу увидел полки, заполненные припасами. Пройдя через комнату, я взял баночку с названием «черные глаза», окунул пальцы в смазку и намазал черным под глазами.
Вытянув руки, со знакомым хрустом конечностей, и повторил.
— У меня нет имени.
— Нет имени? Тебя никто не назвал? — спросил Виктор у меня за спиной.
«818», — подумал я, но не смел произнести номер вслух. Ловя свое отражение в зеркалах, выстроенных у стены, я увидел татуировку, насильно выбитую на спине. Упав на пол, я начал с нескольких отжиманий.
Когда ноги Виктора появились в поле зрения, я ненадолго замолчал, чтобы сказать.
— Рейз. Единственное имя, которым я когда-либо был назван, Рейз. Потому что я сровняю с землей любого мудака, который встанет у меня на пути. (прим. перев. англ. Raze, можно перевести как сровнять с землей, полностью разрушить, уничтожить)
9 глава
Киса
— Ты расплатилась с Федералами? А любители делать большие ставки, они с нами на все три ночи? — спросила я Талию по сотовому, когда, открыв заднюю дверцу, вылезла из автомобиля и направилась внутрь тренировочного зала в свой кабинет.
— Да и да. Все устроено, — ощетинилась она. Талия была так же квалифицирована и компетентна в организации вечерних боев, как и я. — Нам не хватает еще одного бойца. Что делать с этим?
Я пощипала переносицу носа и плюхнулась за свой стол.
— Займусь этим сегодня. Ив упомянул о каком-то таинственном большом психе, который недавно приходил и проявлял к боям интерес, так что я собираюсь попробовать и развить это.
Талия помогала Ивану с финансами, спонсорами и мужчинами, которых надо было преследовать за непогашенные долги. Она никогда не посещала бои. После потери своего брата много лет назад, Талия не могла быть там, где есть насилие и смерть.
— Хорошо, — сказала Талия с облегчением. — Теперь, когда все сделано, скажи, как ты себя чувствуешь после той ночи? Ты была такой тихой ночью в церкви, слишком тихой, как мне показалось.
Мой желудок сжался при ее словах, и я вздохнула, постукивая пальцами по деревянной поверхности своего рабочего стола
— Я в порядке, Талия. Ты знаешь, почему я была спокойна. Вам было хуже. Эта дата... это слишком сложно, — я помолчала, а затем добавила: — Я чувствую, что мое сердце разрывается все больше и больше с каждым годом. Люди говорят, что время лечит, но это — вздор. Время просто заставляет меня скучать по нему больше, и боль в животе, которая живет годами, только крепчает.