Повернув голову и опустив по бокам руки, как и ожидалось, я увидел своего противника, который стоя на коленях, закинул голову в попытке вновь использовать цепь. Подскочив к нему так, чтобы встать перед ним, я выдернул оружие из его руки, пнул ногой в грудь, наблюдая, как он падает на спину, кровь полилась из его ран, он захлебывался ей при дыхании. Когда Змей взглянул на меня притупленным взглядом, я взмахнул его цепью и приложился зубчатым наконечником прямо по лицу, посылая ублюдка в ад его же собственным оружием. У него больше не было лица, ничего не разобрать, даже черту.
Как только его череп был раздавлен, зрители пришли в дикий восторг, и прозвучал выстрел. Бросив цепь на окровавленный пол, я выпустил победный рев и прошелся по кругу ринга, волоча свои кастеты по металлическим прутьям, ожидая, пока не откроются двери. Но на полпути что-то заставило меня посмотреть вверх, какое-то необъяснимое притяжение. Я никогда не смотрел вверх, никогда никому не показывал глаза, кроме человека, которого собирался убить, но в этот раз, я не мог сопротивляться. Выше, над самой толпой, я заметил лицо Кисы. Ее ладони были прижаты к защитному стеклу. На лице отразилось облегчение, затем едва заметная улыбка мелькнула на губах, а ее голубые глаза наполнились слезами счастья.
Я едва мог отвести от нее взгляд. Но когда дверь клетки открылась, я выбежал, мое тело все еще переполняла агрессия, чтобы я мог оставаться на месте, слишком много ненависти к больным ублюдкам в толпе, чтобы поддаться их фальшивой гребаной лести.
Путь становился свободным, когда я начал пробираться сквозь толпу. Как жертва, бегущая от хищника, инстинкт самосохранения подсказывал им отступить, чтобы избежать опасности. Виктор следовал за мной по пятам. И как только я подошел к входу в туннель, ведущий обратно в комнату ожидания, дорогу мне преградил Дуров с озлобленным выражением лица. Его бой будет следующим, как только в клетке очистят арену. Не останавливаясь, я столкнул его с пути, задев плечом, что вызвало смех из его гребаного рта.
Я продолжал идти, нуждаясь в том, чтобы сжечь лишнюю агрессию, когда услышал от него:
— Представь, 818, я все еще чувствуют вкус ее киски на своих губах. Я трахал ее жестко, очень жестко.
Это было похоже на рывок поводка, закрепленного на шее, когда я встал как вкопанный. Мои внутренности скрутило, словно их опалил горящий огонь, инстинкт защитника взял вверх, как только я подумал о Кисе. Глубокий вдох, я пытался взять под контроль свой гнев, но это не сработало. Ничего, твою мать, не помогало. Эта женщина прорвалась сквозь мою защиту, разрушила стены, хотя я вовсе не хотел этого.