Припомнив карту Хотариса, я поняла, что демон прав. Если он говорит правду, то сотрудничать с ним для нас выгодно. Им достанется совершенно ненужная пустыня, к тому же находящаяся за трудно проходимыми горами, а нам — имена предателей и спокойная жизнь без постоянных вторжений песчанников.
Однако Император не спешил верить ашх Нишраху.
— Я уже сказал тебе, демон — я не пойду на это.
— Это твой окончательный ответ, ассандориец? — вкрадчиво спросил песчанник, заставив меня заподозрить неладное.
— Да, — кратко ответил Лиам.
Ашх Нишрах выдавил одну из самых жутких своих ухмылок.
— Зря, — безразлично обронил он. — Теперь я буду вынужден пригласить твою невесту в гости. Пусть она посмотрит, как тяжело приходится Песчаным демонам на Агрэе. — Услышав это моё сердце бешено забилось от страха. — Надеюсь разлука с любимой поможет тебе принять верное решение, кагар.
В один прыжок демон очутился рядом со мной. Всё, что я успела это кинуть на Лиама беспомощный взгляд, полный мольбы о спасении. Но ашх Нишрах действовал быстро — вспышка и мы летим в пустоту. Разъярённый вопль Императора остался где-то далеко. Впереди маячила неизвестная, но пугающая до дрожи планета Песчаных демонов — Агрэя.
*Идрус — ядовитая змея, обитающая в глубоководных реках.
В шестнадцать лет мне стало интересно: существует ли рай и ад на самом деле? Естественно, однозначного ответа на этот вопрос я так и не нашла. Одни люди рьяно утверждали, что рай или ад после смерти станет неизбежным пристанищем для души; другие так же рьяно кричали, что это выдумки; третьи пожимали плечами: когда умрёшь, тогда и узнаешь. Устав от бесконечных споров верующих и атеистов, я доверилась своей фантазии. И если рай представлялся мне цветущим садом с голубыми озерами, где торжествовало лето и солнце, где пели птицы и царило умиротворение, то ад был полной противоположностью ему. Здесь моё воображение подкидывало одну картину ужаснее другой: голая земля, испещренная глубокими порезами с кипящей лавой; раскаленные камни, обжигающие ступни несчастных, попавших сюда; рогатые черти с гнилыми зубами и страшными ухмылками, подгоняющие грешников к этим расщелинам; плотное чёрное марево вместо неба; и конечно же сам дьявол. Он в моих фантазиях сидел на троне из костей и время от времени жутко смеялся, помешивая тела, жарящиеся на стоящей рядом сковородке. Там, в шкварчаще-шипящем масле орали любимчики Люцифера — убийцы, насильники и рекордсмены по грешным делам.
Эти воспоминания обрушились на меня, как только я увидела Агрэю собственными глазами. От моего воображаемого ада её отличало лишь отсутствие сковороды с грешниками.